Ведущие мировые экономисты о грядущем кризисе и способах его избежать
Москва, 25 мая — «Вести.Экономика». Замедление мировой экономики становится все более очевидным, и возникает все больше вопросов, какие меры предпринять и какие стимулы еще нужно задействовать, чтобы избежать кризиса.Мировая экономика сейчас замедляется, и это признают уже абсолютно все. При этом инструменты стимулирования с помощью денежно-кредитной политики практически исчерпаны, да они и не дали существенных результатов за все последние годы. Дешевые деньги, которыми крупнейшие ЦБ залили всю мировую финансовую систему, смогли лишь дать краткосрочный импульс, причем с побочными эффектами.
Так, например, мы имеем колоссальный долговой «пузырь» и множество компаний, которые существуют только благодаря возможности занимать под очень низкие ставки.
Своим мнением на тему возможных мер и перспектив глобальной экономики на XII Астанинском экономическом форуме с «Вести. Экономика» поделился известный экономист и нобелевский лауреат Пол Ромер.
astanaeconomicforum.org
Он отметил, что к любому кризису нужно готовиться заранее, чтобы понимать, какие стимулы будут применяться. Кроме того, он признал, что возможности монетарного стимулирования почти исчерпаны, у центробанков не так много места для маневра. Вместе с тем, по мнению Ромера, нужно обратить внимание на фискальные стимулы. Снижение налогового бремени в случае реализации шокового сценария позволит стабилизировать экономику и придать ей импульс.К слову, мы и сейчас видим, как отдельные страны прибегают к этому инструменту. Президент США Дональд Трамп после вступления в должность достаточно быстро реализовал программу снижения налогов, что, по мнению экспертов, дало свои плоды.
На фоне эскалации торговой войны к фискальным стимулам прибегает и Китай. В марте China Daily со ссылкой на источник в Министерстве финансов КНР сообщало, что в общей сложности налоговые стимулы составят 1,4 трлн юаней, или $194 млрд, — на такую сумму снизятся изъятия из экономики в бюджет.
Снижение налоговых ставок является центральной задачей политики КНР в 2019 г., заявил изданию замглавы Государственного фискального управления Жэнь Жунфа. Это делается для содействия производству и частному предпринимательству, подчеркнул он.
Также на Астанинском экономическом форуме нам удалось узнать мнение еще одного авторитетного эксперта — главного экономиста Международного валютного фонда в период с 2015 по 2018 гг. Мориса Обстфельда.
Он считает, что мощнейшее монетарное стимулирование в период кризиса было просто необходимо, при этом считает, что долговая нагрузка действительно крайне велика. Впрочем, господин Обстфельд не выражал никакой тревоги по этому поводу, полагая, что правительствам различных стран нужно больше внимания уделять финансовой дисциплине.Проблема заключается еще и в том, что монетарные стимулы работают на полную мощность, а высокий уровень долга не позволяет государствам запускать проводить фискальное стимулирование, так как это два взаимоисключающих фактора.
Несмотря на ухудшение общей ситуации в мировой экономике, Обстфельд выражает уверенность, что рецессия не наступит ни в этом, ни в следующем годах.
Впрочем, учитывая то, какими темпами проходит эскалация торговой войны между КНР и США, возможно, данный оптимистичный прогноз придется пересмотреть.
Влияние на мировую экономику может быть колоссальным, и многие даже, возможно, недооценивают эти риски. Все еще есть надежда, что США и Китай договорятся, однако эта надежда тает с каждым днем.
Экономика. Путин сразу подвел под отставку правительство Мишустина. Новости экономики. Экономическое обозрение: мировая экономика, новости — Свободная Пресса
Отставка правительства РФ и выдвижение кандидатуры нового премьер-министра несколько затмили послание президента Владимира Путина Федеральному собранию, которое он сделал в тот же день. Тем не менее, в своей речи лидер государства, похоже, обозначил цели нового правительства, которые заключаются не только в борьбе с бедностью и внедрении конституционных реформ, но и в ускорении темпов роста экономики, с чем прошлый кабинет не справился.
Выступая в «Манеже» Владимир Путин сказал, что уже в 2021 году темпы роста российской экономики должны превысить среднемировые. То есть быть выше 2,6%, если считать по методике Всемирного банка, или 3%, если ориентироваться на цифры МВФ.
«В 2021 году темпы роста ВВП России должны быть выше мировых. Чтобы получить такую динамику, нужно запустить новый инвестиционный цикл, серьезно нарастить вложения в создание и обновление рабочих мест, инфраструктуру, в развитие промышленности, сельского хозяйства, сферы услуг», — сказал глава государства.
Президент добавил, что с 2020 года ежегодный прирост инвестиций должен составлять нее менее пяти процентов. По его словам, долю инвестиций в ВВП нужно увеличить до 25% в 2024 года. Для этого депутаты и правительство должны ускорить принятие законопроектов о защите и поощрении инвестиций. Федеральный бюджет должен компенсировать регионам две трети выпадающих доходов при применении вычета по налогу на прибыль.
Как считают экономисты, даже если в этом году действительно удастся запустить «новый инвестиционный цикл», это вряд ли приведет к быстрому росту экономики уже в 2021-м, ведь для того, чтобы почувствовать эффект от этих шагов, необходимо несколько лет, а нынешние экономические показатели явно не добавляют оптимизма.
Так, рост ВВП в 2019 году, по предварительным оценкам, составил всего 1,3% или немного выше. Прогноз Минэкономразвития на 2020 год составляет 1,7% в базовом варианте и 2% в целевом. Зато базовый и целевой прогноз по росту экономики в 2021 и 2022 годах совпадает и составит 3,1% и 3,2% соответственно.
Впрочем, международные эксперты такой оптимизм не разделяют. Например, агентство Moody’s считает, что в 2020 рост составит только 1,5%, а в 2021 — 1,7%.
Главный экономист Фонда экономических исследований «Центр развития» НИУ ВШЭ Валерий Миронов считает, что задача по достижению темпов роста выше среднемировых в 2021 году почти не достижима. Тем не менее, такое требование развязывает президенту руки и дает ему возможность отправить кабинет министров в отставку уже в следующем году, если задача не будет выполнена.
— В 2018 году инвестиции выросли на 4,3%, но по трем кварталам 2019-го — только на 0,7%. Произошло резкое замедление по сравнению с 2018 годом по всем компаниям. А по крупным и средним компаниям, которые сдают отчетность, инвестиции даже сократились примерно на 1,5% за январь-сентябрь. Конечно, в последнем квартале возможна сдача инвестиционных проектов, что позволит выйти на более приличный уровень, а не на 0,7%. Тем не менее, налицо уменьшение вложений, а не рост на 5%, о котором говорит президент.
На инвестиции влияют факторы, которые в полной мере не подвластны государству. Даже если в этом году мы начнем усиленную реализацию национальных и других проектов, вряд ли это принесет такой результат уже в следующем году. Для того чтобы построить завод, нужно несколько лет. Как же мы, начав новый инвестиционный цикл в 2020-м, опередим темпы роста выше среднемировых уже в 2021? Мало реально с нынешних 1,3% получить 3,1% в следующем году.
Скорее всего, это невыполнимая задача. Тем не менее, она уже сформулирована президентом и в среднесрочном прогнозе правительства, и отступать от нее нельзя. Возможно, если эта задача не будет выполнена, это даст повод уже в следующем году уволить новый экономический блок правительства. Таким образом, президент просто обеспечивает себе свободу рук.
Хотя он прав в том, что новый инвестиционный цикл нужно запустить, просто его эффект станет очевиден только через несколько лет. А чтобы темпы роста ускорились уже сейчас, нужно задействовать другие факторы, которые не связаны с длительным инвестиционным циклом. Тем более что 70% наших инвестиций — это не госкомпании, а частный сектор, который делает вложения тогда, когда старые мощности уже загружены. У нас же в условиях стагнации экономики и слабых темпов роста во многих секторах мощности не загружены. Там не нужны инвестиции, чтобы начался рост.
«СП»: — А что нужно?
— Например, оборотные кредиты и помощь в выходе на внешние рынки — это льготное кредитование, обучение, задействование дипломатических представительств РФ для продвижения товаров, их лоббирование на внешних рынках через госструктуры.
Нужно также желание предприятия увеличить объем производство и, значит, расширение объема госзакупок товаров, которые можно производить уже здесь и сейчас.
Инвестиции всегда выгодно делать государственным предприятиям, особенно если это инвестиции из бюджета, потому что возникает возможность перераспределять денежные потоки, а это всегда почетно и привлекательно. Но нужны меры по улучшению инвестиционного климата, по снижению регуляторной нагрузки на бизнес, снижению коррупционной составляющей в деятельности силовых органов и судебной системы.
Нужен комплекс мер, который президент вчера немного затронул в послании Федеральному собранию, но потом перешел на другие темы более долгосрочного плана, связанные с политической системой.
Очевидно, что задачи по ускорению роста придется решать как раз новому премьер-министру, который назначит свой кабинет и, возможно, задача по увеличению инвестиций не будет для них единственной, как это было в планах старого правительства. Потому что ставить во главу угла увеличение инвестиций — это ставить телегу впереди лошади. У нас есть много недозагруженных мощностей, и статистика это показывает. Им не нужны инвестиции, чтобы начать рост.
Деньги для инвестиций есть, просто они лежат на счетах и ждут своего часа. Но для этого должна быть снижена неопределенность, на что нацелены меры по прояснению политической структуры. И нужно, чтобы стало четко понятно, что будет правительство делать для ускорения экономического роста, помимо нацпроектов. Потому что, как прозвучало сегодня на Гайдаровском форуме, максимум, что они могут добавить к ВВП — это плюс 0,7% к текущим темпам роста. Значит, мы будем расти максимум на 2%, а не на 3%, как необходимо для превышения глобальных темпов роста.
Глава «Союза предпринимателей и арендаторов России» Андрей Бунич также считает, что названных шагов недостаточно для ускорения экономического развития.
— Пока что это заявление не основано ни на чем. Если Всемирный банк предполагает в 2021 году рост в 2,6% — то это, фактически, рецессия мировой экономики. В этом случае изменятся цены на энергоносители, что скажется на российской экономике. Вряд ли в этих условиях наша страна, которая входит в сектор развивающихся энергетических стран, сможет показать большие темпы роста. Не говоря уже о геополитической ситуации, торговых войнах и девальвации. При спаде мировой экономики наши темпы роста вряд ли будут выше 1,7%, а могут даже войти в отрицательную зону.
Но даже если спада глобальной экономики не будет, оснований для нашего ударного роста пока все равно нет. Инвестиционный цикл запускается минимум три года, у нас же в данный момент явная инвестиционная пауза. Непонятно также, из каких источников должно происходит увеличение инвестиций, потому что сейчас не предвидится роста ни иностранных, ни частных вложений.
Похоже, что речь идет о государственных инвестициях, частично из Фонда национального благосостояния. Но для того, чтобы их больше вкладывать, нужно больше их получать, и тут возникает противоречие. Деньги идут в бюджет и резервы за счет репрессивной фискальной политики, которая высасывает через налоги все, что есть у бизнеса и населения, и отправляет в накопления. А уже из этих накоплений предполагается делать инвестиции.
Но изъятие средств с помощью фискальной политики означает, что доходы бизнеса и населения продолжат падать. В этих условиях одной рукой мы будем увеличивать инвестирование, а другой — подавлять его и экономическую активность в целом.
Инвестиционная среда у нас не создана. А только госсредства не смогут значительно изменить темпы роста экономики. Они могут только поддержать его, чтобы он совсем не упал. Но серьезный рост невозможен без принципиально новых мер стимулирования, изменения налогового бремени, поощрения предпринимательства. Это масштабные шаги.
«СП»: — Можно ли ожидать их от нового правительства?
— Не будем забегать вперед, но пока оснований говорить, что нас ждут какие-то новации, нет. Даже сам месседж — назначение главы Налоговой службы на пост премьера — говорит о том, инвестиции предполагается брать за счет налогов. А раз так, это просто перераспределение всех свободных средств государством, что не будет стимулировать экономический рост.
Конечно, если будут изменения, мы сможет только порадоваться. Но пока создается впечатление, что налоговое бремя собираются еще сильнее увеличить, чтобы выжать еще больше денег и направить на госинвестиции. Не думаю, что это принесет успех.
Политика, последние новости: Курс доллара готов взять новый уровень на политических новостях
Госдума, новости: В Госдуме предложили ввести налог для домохозяек
«Будет непросто предложить нового президента»: предсказавший протесты экономист назвал два сценария для России до 2024 года | Финансы и инвестиции
Об особенностях бедности в России
Росстат утверждает, что выросло число россиян, которым хватает денег только на еду и одежду. Но такой критерий не очень точен. Бедность в России – это гораздо более сложный феномен.
Доходы стагнируют уже несколько лет. Но, как только в 2017 году ситуация с доходами чуть-чуть улучшилась, мы увидели бум покупок смартфонов. И бедные семьи, у которых доход на каждого члена семьи ниже прожиточного минимума и которые 40% бюджета тратят на еду, были активными покупателями этих смартфонов.
В бедных семьях растет число кондиционеров, автомобилей и компьютеров. Таким семьям может не хватать денег на одежду и еду, но только потому что они вынуждены платить проценты по кредитам на крупные покупки, им приходится экономить. Это вопрос осознанного выбора приоритетов каждой семьей.
Проблема критической бедности, когда действительно нет денег на минимальный набор одежды и еду, касается меньше 1% населения. Подавляющее большинство наших бедных точно не голодает. По данным обследований домохозяйств мы видим, что они потребляют избыточное количество калорий, правда в основном из-за неправильного питания и вредных углеводов — и покупают товары длительного пользования.
Откуда придет новый мировой кризис
Новый кризис, вероятно, придёт из США. Я бы называл эту историю «эффектом лампочки». У каждой лампочки есть период эксплуатации. Когда лампочка отработала положенные часы, вероятность, что она перегорит, резко увеличивается. Но если лампочка, срок годности которой истек, продолжает работать, ты начинаешь думать, что это исключение и расслабляешься.
С мировым кризисом происходит примерно тоже самое. Американская экономика растет уже 122 месяца. Предыдущий самый длительный период роста без кризисов был в 1990-е годы – это 120 месяцев. Средний период без кризисов после войны — 58 месяцев, то есть в два с лишним раза меньше, чем сейчас.
Рынки «усыплены» этим ростом. Но лампочка все равно должна перегореть. И американская экономика «перегорит», я думаю, после выборов президента в США. У Дональда Трампа есть все возможности, чтобы предотвратить рецессию в 2020 году. Но в 2021 году эффект от налоговой реформы будет исчерпан, а у Трампа ослабеют стимулы предотвращать рецессию.
Кризис в США подхватит Китай, там будет как минимум резкое торможение. На ладан дышит и европейская экономика, она затормозится окончательно, и скорее всего наступит рецессия. Все это приведет к гипертрофированной глобальной рецессии. Это может быть очень неприятный кризис, о его последствиях лучше не думать.
Какой из рынков прорвется первым — непонятно. С точки зрения разбалансированности финансовых рынков мы близки к ситуации 2008 года или даже хуже. Например, доля пяти крупнейших компаний экономики с нематериальными активами — Google, Apple и так далее — в капитализации рынка выше, чем на момент дотком-бума. Проблем в одной из этих компаний может оказаться достаточно, чтобы подорвать доверие к перспективам всего рынка акций.
О том, почему России не страшна рецессия
Мировой экономике гарантировано торможение, которое может закончиться глобальной рецессией в 2021 году. А российская экономика в 2020 году войдёт в противофазу с мировой. У нас торможения, в отличие от мировой экономики, не будет.
Этому есть как внутренние, так и внешние причины. Российская экономика все больше и больше отделяется от мировой, в том числе в части зависимости от финансовых потоков. Мы за эту независимость заплатили кризисом 2014-2015 годов и падением доходов населения на 10%. Но теперь российской экономике благодаря этому, грубо говоря, наплевать на мировую рецессию.
Мы страна с одним из самых высоких в мире потенциалом контрциклической политики, то есть политики, которая нацелена на сдерживание кризисных явлений. У нас очень низкий госдолг, минимальный дефицит бюджета, большой потенциал наращивания бюджетных расходов, минимальная закредитованность корпоративного сектора — 50% ВВП против, к примеру, 250% в Китае.
У нас есть все предпосылки, чтобы бюджетными и кредитно-денежными стимулами противостоять «импорту» рецессии из США и других стран.
В мире ситуация совсем другая. По оценкам Всемирного банка, снижение экономики США, Китая и Западной Европы на 1% приведет к падению темпов мировой экономики больше чем на 1,5%. Но Россия оказывается к этому нечувствительной.
О росте экономики в России
2020 год будет годом ускорения. Мои ожидания выше консенсус-прогноза. Если ничего плохого и неожиданного не произойдет, то ускорение темпов роста по сравнению с текущим годом уже предопределено. Рост ВВП в 2020 году может составить 2,5%, а при благоприятном стечении обстоятельств – даже 3% или еще выше.
Это произойдет по нескольким причинам. Исчезает временный отрицательный фактор, связанный с увеличением НДС. В 2020 году впервые на рынке труда проявится повышение пенсионного возраста. По оценке Всемирного банка, фактор повышения пенсионного возраста добавит почти 1% роста ВВП с 2020 года.
Центральный банк продолжит снижение ставок, что повысит доступность кредитов для инвесторов.
Кроме того, следующий год — первый год, когда после нескольких лет экономии госрасходы начнут расти выше инфляции. Также есть вероятность, что Минфин распечатает Фонд национального благосостояния – на приоритетные нацпроекты, среди которых основная часть средств идет на инфраструктуру.
В следующем году располагаемые ресурсы домохозяйств почти наверняка вырастут, как минимум на 2,5%.
Что будет дальше, зависит от Минфина. До кризиса у нас есть еще где-то полтора процента роста ВВП. И Минфин может при помощи контрциклических бюджетных мер обеспечить рост экономики.
О недовольстве среди бюджетников
Бюджетники раньше были оплотом стабильности и самой лояльной частью среднего класса. Но в прошлом году среди них внезапно возник очаг напряженности. Мы проводили фокус-группы и впервые его обнаружили прошлой осенью.
Оказалось, среди бюджетников накопилось недовольство качеством менеджмента. Они все — от полиции до ГИБДД, от врачей до учителей — рассказывали, как плохо управляют в бюджетной сфере, и что из-за этого они не могут нормально выполнять свой профессиональный долг.
Мелочная опека сверху ведет к тому, что очень много решений принимается бюрократами в центральных ведомствах без учета реальной ситуации на местах. Они устанавливают правила, которые нельзя выполнить. Поток этих правил и противоречия, которые они порождают, вызывают среди бюджетников сильное раздражение.
Один работник ГИБДД привел в пример кампанию по борьбе с нарушениями правил дорожного движения — с пешеходами, которые переходят дорогу в неположенном месте. Отряд, который дежурил на МКАДе, где нет наземных переходов, тоже обязан был ловить пешеходов-нарушителей. Очевидно, что любой нормальный человек почувствует в этой ситуации дискомфорт.
О природе протестов 2019 года
Первопричиной протестов в 2011-2012 годах была глобальная рецессия и ее последствия для России. Первопричина последних протестов – это, на мой взгляд, тоже экономические проблемы.
Население живет уже пять лет со средними доходами заметно ниже, чем в 2013 году. Сначала люди к этому пытались адаптироваться, отказываясь от обновления предметов длительного пользования. Но по мере того, как они изнашиваются и устаревают, приходится возобновлять покупки и брать для этого кредиты.
Люди устали от этого, и усталость, как в конце 1990-х, привела к смещению того, что психологи называют локус контроля. В начале перестройки люди считали, что государство должно о них заботиться. Это внешний локус контроля, когда люди надеются, что их проблемы решит кто-то извне. А к концу 1990-х большая часть из-за затяжного кризиса перестала надеяться на государство и осознала, что решение проблем надо брать в свои руки — а это уже внутренний локус контроля. Возобновление быстрого роста в нулевые годы снова активировало надежды на государство.
Весной 2018 года вдруг оказалось, что надежда на государство снова иссякла. Кризис ослабил доверие к государству, и дальше все пошло по нарастающей. Постепенно недовольство перешло в политическую плоскость. Пенсионная реформа стала спусковым механизмом, который усилил протестность и породил агрессию, которой раньше не было. Широко распространилось мнение, что проблема не только в том, чтобы увеличить доходы, нужно уметь своими силами отстаивать свои права и свободы. Резко упал уровень доверия к политикам. Путину еще верят, а вот остальным — почти нет. Зато выросло доверие к местным гражданским активистам, которых еще недавно недолюбливали.
Все это способствовало росту протестной активности. Но протесты пока носят чисто локальный характер, связанный с местными проблемами.
Это касается и акций цеховой солидарности среди медиков, журналистов, актеров. Протестное поведение снова становится нормой. Но люди мобилизуются только вокруг профессиональных проблем, как это было с журналистами, или местных проблем, как это было в Архангельске и Екатеринбурге.
Но к чему-то большему такие акции не приведут. Даже пенсионная реформа не смогла мобилизовать общенациональное движение. Потому что нет доверия к политикам, без которого общенациональное движение невозможно. Политиков вообще всех на дух не переносят. Не верят тем, кто может призывать и координировать протест. Из-за этого не возникает и массовых общероссийских протестных движений.
Протесты в Москве, спровоцированные конфликтом на выборах в Мосгордуму, уже пошли на спад. Я думаю, что, если не случится чего-то экстраординарного, то поводов для таких протестов в Москве может не возникнуть вплоть до выборов в Госдуму в 2021 году.
О силовом давлении на бизнес
По опыту моего общения с представителями бизнеса, у большинства из них вызывают растущую тревогу риски давления со стороны силовых ведомств. Предприниматели очень боятся недружественного перехвата управления, к которому это нередко приводит.
Пока шел кризис и стагнация, наращивание частных инвестиций в любом случае не стояло на повестке дня, поэтому риски силового давления на бизнес не особо влияли на инвестиционную активность. Но сейчас, когда открываются реальные возможности для оживления экономики на основе инвестиций, обостренное восприятие этих рисков способно ослабить уверенность частных инвесторов.
Сейчас сложно сказать, какое количество компаний именно по этим соображениям может отказаться от запуска новых проектов. Но не получится ли так, что многие инвестиционные возможности в итоге будут упущены, а экономический рост не наберет желаемых оборотов?
О проблеме-2024
Если мировая экономика вползет в новую рецессию, рано или поздно российская экономика это почувствует. Особенно неприятно будет, если Минфин будет по-прежнему считать, что главный залог успешного развития – это профицитный бюджет и бюджетное правило в его нынешнем виде. Это очень опасная ситуация.
Тогда к 2024 году доходы населения так и не восстановятся до уровня 2012 года. Между тем, уже сейчас население не склонно с этим мириться. Что тогда будет к 2024 году — трудно предположить. Но наверняка это будет очень скептически настроенное население. И такому недовольному населению будет непросто предлагать нового президента и новую повестку развития.
Если же российские экономические власти смогут по максимуму использовать возможности для антикризисного стимулирования спроса и при этом будет ослаблено избыточное силовое давление на бизнес, тогда темпы роста 2-3% в год могут оказаться вполне достижимыми даже при торможении мировой экономики. В этом случае реальные доходы населения к 2024 году не только восстановятся, но и превысят максимальные пики за всю историю страны.
В результате население пересмотрит свои приоритеты. Это не значит, что избиратели будут всем довольны, но это значит, что они, скорее всего, будут более склонны к конструктивному политическому диалогу накануне президентских выборов.
Об итогах правления Путина
До 2013 года в России шел очень быстрый экономический рост, ориентированный на потребительский сектор. Именно в 2013 году доходы населения достигли исторического максимума.
А то, что было после 2013 года, сейчас оценивают по-разному. Строго говоря, как мерить? Если сравнить Россию не со всем остальным миром, а со странами-экспортерами углеводородов, к числу которых она относится, то ситуация выглядит довольно неплохо.
Динамика ВВП на душу населения — а это наиболее подходящий критерий для такого сравнения — за последние пять лет в России была самой высокой среди нефтедобывающих стран мира, за исключением Ирана. С нами сопоставимы, но немного отстают в пределах статистической ошибки, только Канада, Норвегия и Казахстан. И это с поправкой на санкции: их не было у других стран. У большинства нефтедобывающих стран темпы роста были почти нулевыми или отрицательными.
Единственная страна, которая нас намного обогнала — это Иран, что произошло благодаря смягчению экономических санкций после ядерной сделки с Обамой.
В этом плане, на мой взгляд, история не так проста, как может показаться. Если мир попадет в рецессию, а Минфин все-таки решится — ЦБ кстати уже решился — на проведение более проактивной политики поддержки спроса, то мы имеем шанс заметно обогнать все или почти все нефтедобывающие страны по темпам роста ВВП на душу населения.
Но верно, что у нас есть и другие проблемы – это стратегический структурный тупик в экономике. Сейчас в мире опережающими темпами растут в основном отрасли и компании с большими нематериальными активами — производство компьютеров и электроники, IT, интернет и СМИ, медицина и фармакология. В России же в последние пять лет положительный вклад в экономический рост вносили в основном добыча полезных ископаемых, росли государственное управление, транспорт и логистика. Эти отрасли в будущем не смогут развиваться опережающими темпами. Нам нужно серьезно изменить отраслевой профиль драйверов роста, что потребует немалых усилий от государства и бизнеса.
«Чтобы не зависеть от санкций, нужно найти новую модель экономического роста» : Аналитика Накануне.RU
«Чтобы не зависеть от санкций, нужно найти новую модель экономического роста»
Финансы пора соединить с планированиемРоссия всегда была и остается объектом санкционного давления, и, прежде всего, антироссийские санкции направлены на технологическое сдерживание нашей страны. Некоторые экономисты считают, что «западным партнерам» удалось достичь своей цели, и отставание РФ от Китая идет на 5-7 лет, а от США – на 10. Другие, напротив, уверены, что санкции – лишь внешний фактор воздействия на российскую экономику, но гораздо хуже для нас собственные ошибки. Перспективы развития России в условиях экономических санкций обсудили на международной научно-практической конференции VIII «Абалкинские чтения«. Подробности – в материале Накануне.RU.
Читайте также:Санкции не прекращаются, и наивно полагать, что сегодня Россия находится на пороге их отмены. Такое мнение, открывая дискуссию, выразил ректор РЭУ им. Г. В. Плеханова Виктор Гришин. «Нет, это, наверное, длительный период», – сказал он.
«Мы предполагали, что рыночная экономика в России свободная, но за последние годы убедились, что свобода эта виртуальная. Мы видим, как поступают американцы, наши западные партнеры, если их не устраивает внешняя политика [РФ]. Мы видим западные санкции, которые были установлены в отношении нас», – отметил глава вуза. При этом Гришин обратил внимание на то, что действия внутри страны и без санкций «вызывают много вопросов».
«Последние три года у нас падали доходы населения. Не формируя внутренний рынок, в условиях санкций, мы в то же время, манипулируя стойкостью доллара, уменьшая доходы населения, сужаем возможности внутреннего рынка», – подчеркнул ректор, заявив, что в таких условиях не приходится надеяться на то, что экономика будет развиваться.
Санкции существовали во все времена, а Россия, богатая ресурсами, всегда являлась объектом санкционного давления. Об этом в своем докладе заявил президент Вольного экономического общества Сергей Бодрунов. К целям санкций новейшего периода добавляется в том числе генерация проблем технологического развития. По мнению экономиста, технологическое отставание все же чувствуется, несмотря на некоторые успехи, в частности, в создании новых образцов вооружений. «Не будь этих ограничений, мы бы могли сделать все раньше и больше», – считает он.
По оценке ООН, которая была озвучена в апреле 2017 г., ущерб России от санкций составил $52-55 млрд, а суммарный ущерб стран-инициаторов антироссийских санкций – более $100 млрд, привел пример Бодрунов.
Как подчеркнул глава ВЭО, в нашей стране есть огромный интеллектуальный потенциал, и необходимо опираться на собственные силы, без оглядки на внешние ограничения.
«У нас, как бы то ни было, сохранилась очень мощная научная база, у нас есть крупные, серьезные научные центры… Креативность наших людей высока. А сейчас крен, взятый в российской экономике на поддержку технологического развития, должен дать очень высокий результат», – сказал он.
По словам экономиста, Россия должна доказать, что санкции неэффективны.
«Говорить о том, что мы не зависим от санкций, мы можем только тогда, когда у нас будет такая модель экономического роста, которая это сделать позволит. Сейчас новый майский указ ставит такие задачи, которые, казалось бы, неподъемные… Но преодолеть санкции можно только тогда, когда будет создана новая модель, позволяющая быть независимыми и с устойчивой экономикой», – прокомментировал Бодрунов.
Экономические санкции могут действовать на страну, которая является зависимой, продолжил научный руководитель Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Виктор Ивантер. У России такая зависимость существует – финансовая, поскольку экономика страны зависит от чужой валюты, подчеркнул профессор.
«Санкции используются для объяснения наших собственных ошибок. У нас главный вывод какой? ВВП упал почти на 9%. Они были виноваты или мы?» – обратился к аудитории эксперт.
По мнению Ивантера, Россия в определенный период «безответственно распахнулась», в частности, неудачно вступила в ВТО, преследуя чисто политические цели, и с этой точки зрения санкции даже принесли пользу стране.
Заместитель руководителя Федеральной службы государственной статистики Ирина Масакова, приведя анализ баланса активов и пассивов РФ, отметила, что в России нет изменений с точки зрения макроэкономической структуры экономики. При этом она указала на огромный потенциал для развития. «Зависимость от остального мира у нас не столь высокая. Да, для развития нужны финансовые ресурсы, инвестиции, деньги. А деньги в стране есть…» – сказала она.
Масакова обратила внимание на возможности финансовых организаций. По ее словам, финансисты в качестве причины высоких процентных ставок по кредитам называют риски невыплаты средств заемщиками. «При этом рентабельность финансовых организаций самая высокая в мире на протяжении всех этих лет. Это отличается в разы. Наверное, стоит подумать, чтобы снизить ставку по кредитам и обеспечить наш нормальный рост финансовыми ресурсами», – предложила замглавы Росстата.
Россия не смогла создать долговременный мотор экономического роста и «слепо шла за рынком». Поэтому сегодня страна нуждается в существенной институциональной реформе. На это в ходе чтений обратил внимание заведующий Лабораторией математической экономики ЦЭМИ РАН Виктор Полтерович. По его мнению, просто снижать ставки будет недостаточно. Экономист указал на необходимость создания федерального института развития – современного механизма, «который нужен для того, чтобы банки кредитовали долгосрочные проекты, которые могут быть прибыльны».
По его мнению, ни одно экономическое чудо не обошлось без такого специального министерства, где финансы соединены с планированием.
«В России же система состоит в том, что три главных управляющих финансами – Центральный банк, Минфин и Минэкономразвития – не могут договориться друг с другом, поскольку преследуют разные миссии», – прокомментировал Полтерович. Между борьбой с инфляцией и вопросами балансирования бюджета третье ведомство не может ничего предложить, кроме «вялого компромисса», заметил эксперт.
Участники «Абалкинских чтений» солидаризировались в том, что «санкции всегда разрушительны», и раскритиковали логику, которой руководствуются адепты санкционного режима. В то же время, антироссийские санкции сыграли для наших чиновников роль вытрезвителя и избавили от рыночного романтизма, открыв стране большие возможности для самодостаточного развития.
Мнение главных экономистов
Евгений Гавриленков, главный экономист ИК «Тройка-Диалог»: — Надо понимать, что, когда такими темпами, как в первом полугодии, у нас растет денежная масса, эти деньги где-то должны проявиться. И они постоянно проявляются — то на рынке…
Евгений Гавриленков, главный экономист ИК «Тройка-Диалог»:
— Надо понимать, что, когда такими темпами, как в первом полугодии, у нас растет денежная масса, эти деньги где-то должны проявиться. И они постоянно проявляются — то на рынке жилья, то на рынке продовольствия. При нынешнем уровне цен на нефть гораздо привлекательнее переводить зерно на биотопливо. Животноводство сразу реагирует на ожидаемый рост цен на кормовое зерно. В результате у нас и повышаются цены на основные продукты питания.
То, что сейчас предлагаются фактически советские меры, которые не могут сосуществовать с капиталистической экономикой, напоминает старый анекдот. Все выносят детали с завода, который вроде как чайники производит, а когда начинают эти детали собирать, кроме как автомата Калашникова, ничего другого не выходит. Вот и мы возвращаемся к тому, что глубоко под корку засело. Пройдем очередной цикл неэффективности системы на протяжении какого-то количества лет и придем к необходимости ее демонтировать. Рано или поздно что-то начнет рушиться.
Просто сейчас такой период, когда у государства много денег: нефтяные цены были и остаются высокими, большой Стабилизационный фонд и так далее. Поэтому появляются иллюзии, что государство может все, а рычаги у него в первую очередь административные. Но государственное регулирование цен всегда приводит к дефициту.
Я думаю, что система начнет адаптироваться. Вчера Центральный банк уже начал предоставлять кредиты на долгосрочной основе. Заработал механизм рефинансирования. Деньги становятся все более дорогими. Рост процентных ставок, стабилизация цен на нефть, если она состоится, сжатие платежного баланса — все это будет постепенно трансформировать систему. В полной мере до объявленных намерений по воссозданию старой системы мы не дойдем. Все-таки экономика сейчас более открыта, и новые-старые структуры будут явно проигрывать.
Наталья Орлова, главный экономист Альфа-банка:
— Меры, предлагаемые правительством, актуальны и эффективны, но они важны для недопущения дальнейшего роста цен, а дефляцию они не вызовут. Если сейчас будет изменена тарифная политика экспортных и импортных пошлин, это поможет в начале следующего года, может, даже с декабря. Инфляция все равно будет выше 8%, но это позволит не допустить ее выхода на высокие уровни в 11—12%.
Дальше все будет зависеть от того, насколько у нас пострадает экономический рост. Сейчас ЦБ активно поддерживает ликвидность банков. Эти меры инфляционны. Если параллельно будет происходить ускорение экономики, тогда инфляционный эффект будет менее значим.
В России инфляция является результатом двух факторов: с одной стороны, монетарной политики, а с другой — роста тарифов. Ее импульс, конечно, зависит и от роста цен на энергоносители на мировом рынке.
Как правило, для контроля за инфляцией в развитых странах повышаются процентные ставки, сокращается предложение денег, и, таким образом, монетарная инфляция снижается. Этот инструмент мы сейчас задействовать не можем, потому что у нас напряженная ситуация с ликвидностью в банковском секторе. Но есть и вопрос тарифной инфляции. Совершенно очевидно, что рост тарифов в следующем году будет происходить быстрыми темпами, так как крупнейшие компании, которые не смогут взять в полном объеме кредиты в банках или за рубежом, будут вынуждены финансировать свои инвестиционные проекты повышением цен. Общеэкономическая ситуация предполагает, что у нас происходит некое инфляционное давление.
Единственный способ в такой ситуации снизить это давление — применять меры по ускорению экономического роста, чтобы рос спрос на деньги.