Кто такой контекстолог — Курсы контекстной рекламы
Контекстологом называют специалиста по подготовке и запуску рекламных кампаний в сервисах контекстной рекламы. Это интернет-маркетолог, привлекающий на веб-ресурс заказчика клиентов с помощь продвижения в контексте.
Контекстная реклама, демонстрируемая пользователям, должна соответствовать запросу, который он вводит в строку поисковиков. К примеру, пользователь набирает словосочетание «купить диван». В результатах выдачи, а также на сайтах, посещаемых пользователем в дальнейшем, ему будут показываться рекламные объявления магазинов, торгующих диванами. В этом заключается работа контекстолога.
Контекстолог настраивает рекламу таким образом, чтобы интернет-пользователи, которых интересует продвигаемая продукция, видели в Интернете соответствующие рекламные объявления. Профессионалы в области контекстного продвижения запускают рекламу ее через сервисы Adwords в Google и Директ в Яндексе.
Выгоды от использования контекстной рекламы
Бизнес вне зависимости от масштаба стремится разумно распределять ресурсы, в том числе на продвижение, выбирая наиболее эффективные способы рекламы. Один из наиболее результативных инструментов привлечения трафика на сайт — контекстная реклама.
Преимущества от рекламы в контексте:
- Объявления показываются тем, кто точно заинтересован конкретной темой и самостоятельно ищет по ней информацию («горячая» аудитория).
- Деньги со счета рекламодателя списываются только на клики. Если пользователь не нажал на объявление и не перешел на рекламируемый сайт, средства не спишутся. Рекламодатель оплачивает только конкретное действие.
- Мгновенный результат. Результативность такого способа продвижения легко оценить количественно и отслеживать эффективность можно постоянно с момента запуска кампании.
Эти преимущества стали причиной постоянно растущего интереса со стороны бизнеса к контекстной рекламе и высокого спроса на контекстологов. Чтобы освоить эту профессию, не нужны какие-то специальные малодоступные знания. При желании и стремлении достичь цели стать профессионалом в сфере контекстной рекламы под силу каждому. Дополнительный плюс профессии: последовательная и логичная процедура настройки контекстных рекламных кампаний.
Рабочие обязанности и функции контекстолога
В круг профессиональных обязанностей контекстолога входит решение следующих задач:
- Аудит веб-ресурса рекламодателя. Перед запуском рекламной кампании специалист по контексту анализирует текущее состояние страницы, на которую будет вести объявление.
- Проверка состояния рекламного аккаунта заказчика. Специалист проверяет уже запущенные кампании (если они существуют) в соответствующих сервисах, их результаты, выявляет возможные предметы блокировок, проверяет своевременность оповещений. Проверяет состояние счета, своевременно отправляет счет заказчику для пополнения баланса. Готовит план будущей кампании.
- Формулировка целей продвижения через контекст. Контекстолог формулирует конкретные, достижимые и измеряемые цели рекламной кампаний, обозначает сроки их реализации. Обобщенные цели вроде «привлечь на сайт больше клиентов, увеличить продажи» – не подойдут. А вот вариант «Получить за месяц 500 заказов на диваны определенного производителя» отлично подойдет рекламной кампании мебельного интернет-магазина.
- Разработка рекламных объявлений. Исходя из поставленный целей, специалист пишет тексты для рекламных объявлений. Они должны быть понятными, мотивирующими на покупку, лаконичными, содержать ключевики.
- Настройка и ведение рекламы. К популярным сервисам контекстных объявлений относятся: Директ, AdWords, Begun, Bing. В рабочем кабинете каждой площадки контекстолог выставляет нужные настройки, включая страну, форматы и содержание объявлений, параметры целевой аудитории, указывает страгетии, значения ставок, уведомления и другие параметры.
- Обработка аналитики. Сюда входит работа с таблицами и графиками, которые автоматически выстраивают системы веб-аналитики. Это важно, так как приведя на сайт посетителей, контекстологу нужно отследить и проанализировать их поведение. Так специалист сможет понять, что нужно изменить на веб-ресурсе, в тексте объявлений или в настройках проекта, чтобы продвижение было максимально результативным.
Рекламодателям нужны специалисты, способные готовить результативные кампании, быстро приносящие дополнительную прибыль. Поэтому профессионалу важно уметь быстро включаться в работу над новыми проектами и показывать отличную результативность своей работы.
Как освоить профессию контекстолога
Пока что на специалистов по контекстной рекламе не учат в университетах, но давно существуют другие пути освоения этой перспективной и востребованной профессии:
- самостоятельно;
- на специализированных обучающих курсах.
Чтобы самостоятельно освоить профессию контекстолога, придется изучить большой объем информации.
Учебников или просто книг, посвященных профессии контекстолога немного, поэтому на первом этапе рекомендуем подробно изучать справки поисковиков, зарегистрироваться на тематических форумах, почитать статьи, относящиеся к изучаемой теме. Потребуется тщательно проработать инструкции по работе в сервисах онлайн-аналитики, разобраться в настройках рекламного кабинета. Специалистам без опыта понадобится пройти сертификацию по работе в сервисах Google (Analytics и Adwords), Яндекс (Метрика и Директ), Begun.
Второй вариант — прохождение специальных курсов с получением сильной теоретической и практической подготовкой. Опытные контекстологи помогают новичкам разобраться в нюансах, отвечают на вопросы по ходу обучения. Не придется подбирать и структурировать материал самостоятельно. Материал уже структурирован в полноценную логичную программу, которая хорошо усваивается учащимися. Те, кто ответственно относится к курсам, обычно могут получить реальный заказ в работу уже во время обучения.
Базовые термины в контекстной рекламе
Если Вы хотите попробовать свои силы в профессии контекстолога, начинайте свою учебу с фундаментальных понятий, с которыми контекстолог сталкивается каждый день:
- Клики — число переходов на веб-ресурс заказчика по объявлению.
- Семантическое ядро — поисковые запросы (ключи), по которым интернет-пользователям показывается контекстная реклама.
- Ключевые слова (Keyword) – слова или их сочетания, которые клиенты набирают в строку поиска.
- Cost per Click (CPC) – стоимость за 1 нажатие по объявлению с переходом на веб-ресурс рекламодателя.
- Call to Action (CTA) – призыв к действию для интернет-пользователя (купить, подписаться на рассылку, нажать на ссылку).
- UTM-метки – специальные метки, которые добавляются к url-адресу целевой страницы и передают в сервисы онлайн-аналитики данные о кликах (источник перехода, название проекта, ключевые слова, типа трафика, ID конкретного объявления.
- KPI – целевые показатели результативности работы контекстолога.
- Click Through Rate (CTR) — показатель кликабельности объявления, означает процент клиентов, которые увидели объявление и кликнули по нему. Один из важнейших показателей результативности рекламы.
Специалист по контекстному продвижению — перспективная специальность, спрос на таких специалистов в ближайшее время будет только расти, ведь все больше компаний предпочитают работать и продвигаться онлайн.
Ольга Гоцман
ведущий SEO-специалист компании «Веб Фокус»
кто это такой и чем занимается, Специалист по контекстной рекламе — кто это?
Содержание
- Что такое контекстная реклама?
- Почему востребована контекстная реклама и те, кто с ней работает
- Контекстолог — кто это такой и чем занимается
- Задачи и обязанности контекстолога
- Куда контекстологу можно пойти работать?
- Сколько зарабатывает специалист по контекстной рекламе
- Кому подойдет профессия контекстолога
- С какой профессии можно переучиться
Контекстная реклама — это продвижение сайта с помощью точного таргета: по тому, что человек искал раньше в поисковых системах, его интересам и особенностям поведения в интернете.
Например, вы только набрали в поисковике «куда поехать отдыхать в Ленинградской области», а на первой строчке Google сразу предлагает вам перейти на сайт бронирования отелей.
Или вы интересовались темой путешествий по России, заходили на сайты туркомпаний, читали блоги путешественников. Еще несколько дней на разных сайтах у вас будут появляться баннеры с предложениями от отелей, экскурсионных компаний, круизов по Волге и глэмпиногов в Карелии.
Контекстная реклама в поисковой выдаче Google. Сайт стоит на первых позициях в выдаче и помечен маркером «Реклама».
Без продвижения он мог находиться на дальних страницах поисковика, и вероятность, что пользователь перейдет на сайт, была бы ниже.
Контекстная реклама на сайтах партнеров Яндекса — баннер справа помеченный маркером «Реклама».
Почему востребована контекстная реклама и те, кто с ней работает
У контекстной рекламы есть преимущества перед другими видами продвижения.
- Благодаря гибким настройкам реклама показывается только целевой аудитории.
- Легко анализировать эффективность рекламной кампании с помощью бесплатных сервисов.
- Вложенные в рекламу деньги быстро возвращаются, так как реклама охватывает уже «разогретую» аудиторию.
- Дешевле остальных видов рекламы: оплачиваются только клики.
Именно по этим причинам контекстная реклама — один из самых популярных видов продвижения в интернете. Она востребована, как и специалисты по контекстной рекламе.
Контекстолог (PPC-специалист, директолог) — это специалист по контекстной рекламе, который настраивает, анализирует и оптимизирует контекстную рекламу. От него зависит то, насколько реклама подходит пользователю, и то, принесет ли она компании прибыль.
Задачи и обязанности контекстологаРазрабатывает, запускает и ведет рекламные кампании
Специалист по контекстной рекламе начинает свою работу с составления медиаплана. В нем прописываются цели рекламных кампаний, каналы продвижения, сроки и исполнители, прогнозы и бюджет.
Только с медиапланом на руках контекстолог запускает рекламу. Для это нужно знать, как работать в рекламных кабинетах Яндекс.Директа и Google Analytics, участвовать в аукционах рекламных площадок, подбирать поисковые запросы.
Когда реклама уже запущена, еще нужно оптимизировать — то есть менять, иначе со временем переходов и целевых действий станет меньше.
Работает с целевой аудиторией и конкурентамиПользователи переходят по рекламным ссылками, только если текст или изображение перекликаются с их потребностями. Менеджер по контекстной рекламе должен знать свою целевую аудиторию и уникальное торговое предложение компании, правильно определять ключевые и стоп-слова, настраивать поведенческие особенности и интересы.
Изучать контекстную рекламу конкурентов нужно, чтобы отстроиться от них в своем продвижении и быть более заметным.
Готовит тексты и изображения для рекламыКогда контекстолог знает свою аудиторию, он может подобрать для нее те тексты и изображения, которые «зацепят» и заставят кликнуть на объявление.
Если менеджер по контекстной рекламе работает без копирайтера, важна грамотность. В такой рекламе текста мало, и любые ошибки и опечатки сразу бросаются в глаза. Это заранее негативно настраивает потенциального клиента по отношению к бренду, даже если продукт ему нужен.
Анализирует рекламные кампании
Для анализа рекламной кампании специалист по контекстной рекламе использует Яндекс.Метрика и Google Analytics.
Для работы в этих сервисах контекстолог должен знать, какие коды устанавливать при запуске кампании и какие метрики использовать для оценки эффективности.
Все метрики и выводы по ним менеджер по контекстной рекламе вносит в отчеты. На их основе он строит дальнейшие кампании и разрабатывает медиапланы.
Профессия Интернет-маркетолог
Обучайтесь в формате стажировки на реальных проектах и задачах!
- Вы научитесь запускать контекстную рекламу в Яндекс и Google, эффективно расходовать бюджет, повышать трафик и конверсию сайта.
до 10 январяКуда контекстологу можно пойти работать?
В агентство
Новичкам лучше всего подойдет работа в агентстве. Там много разноплановых задач с несколькими клиентами, что так что за год усердной работы начинающий контектолог может прокачать свои скиллы до среднего уровня. К тому же агентства часто готовы брать на работу тех, кто только окончил курсы, и учить практическим навыкам под руководством более опытного наставника.
На фриланс
Если у менеджера по контекстной рекламе есть опыт и он уверен, что сможет организовать работу сам, он может удаленно вести несколько компаний.
Компании, которые ищут контекстолога-фрилансера, смотрят в первую очередь на кейсы работника, поэтому такой вариант подойдет специалистам с опытом.
В штат
Работа инхаус — то есть в штате компании — подойдет для всех уровней. Специалистов по контекстной рекламе на постоянное место работы ищут в основном большие компании. Новичок и контекстолог среднего уровня могут работать в отделе маркетинга или рекламы, а PPC-senior — руководить отделом.
Сколько зарабатывает специалист по контекстной рекламе
На сайте hh.ru в России открыто около 3000 вакансий для тех, кто работает в контекстной рекламой. Зарплата зависит от функционала и опыта.
Начинающий специалист по контекстной рекламе до 1 года
До ₽65 000 в месяц
Скриншот вакансии из Красноярска. В Москве компании готовы платить начинающим контекстологам больше, поэтому многие специалисты после прохождения курсов начинают работать удаленно на московские компании.
Специалист по контекстной рекламе от 1 года до 3 лет
До ₽120 000 в месяц
Специалисту с опытом работы компании готовы платить в 2-3 раза больше, чем новичкам. Но и требования выше: например, в этой вакансии ищут контекстолога, который работал с бюджетом больше ₽1 млн., умеет автоматизировать работу и имеет сертификата Яндекс. Директ и Google Ads.
Специалист по контекстной рекламе с опытом больше 3 лет
До ₽175 000 в месяц
Компании могут предложить более высокую зарплату, например, за руководство отделом контекстной рекламы или совмещение обязанностей.
Из вас получится специалист по контекстной рекламе, если вы:
можете делать несколько заданий параллельно
не устаете от рутиной работы
внимательны к деталям
умеете анализировать и выстраивать причинно-следственные связи
любите проверять гипотезы
хорошо пишете и ориентируетесь в дизайне
не боитесь таблиц и отчетов
обладаете эмпатией и легко находите подход к людям
Таргетолог
Зачем: поменять обязанности, расширить компетенции
Работа таргетологов и контексологов очень похожа: и те, и те нацеливают рекламу на подходящую аудиторию. Останется подтянуть технические навыки и освоить новые инструменты.
SEO-специалист
Зачем: поменять обязанности, расширить компетенции
Так же, как и у таргетологов, у SEO-специалистов и контекстологов есть смежные знания — понимание того, как работают поисковики и почему одни сайты удобнее для пользователей, чем другие.
Интернет-маркетолог
Зачем: развиваться в узкой нише
У онлайн-маркетологов есть широкие знания о продвижении продукта. Но рынок последние годы ориентируется на специалистов узкого круга. Из этой профессии достаточно легко перейти в специалисты по контекстной рекламе, если подтянуть профильные навыки.
Менеджер контекстной рекламы
Все еще работаете с одним digital-инструментом? Вы можете больше. Станьте незаменимым специалистом с достойной зарплатой, освоив еще и контекстную рекламу.
Учитесь в формате стажировки на реальных проектах!
Хочу учиться
Чем занимается специалист по контекстной рекламе? — Qmedia на vc.
ru17 просмотров
В этой статье расскажем, кто такой специалист по контекстной рекламе, чем он занимается, и почему важно, чтобы настраивал рекламу именно он, а не специалист «на все руки».
Кстати часто специалистов по контекстной рекламе называют котентекстологами или PPC-специалистами.
Кто такой PPC-специалист?
PPC-специалист — это человек, который настраивает и управляет контекстной рекламой (рекламой в поиске и в сетях, т. е. на сайтах-партнёрах Яндекса и Google). Если говорить про Беларусь и СНГ, то наши контекстологи работают в системах Яндекс.Директ и Google Ads.
Контекстолог работает в Google Ads и Яндекс.Директ, чтобы реклама ваших товаров/услуг была показана в поиске и в сетях, когда их ищут.
Что входит в задачи специалиста по контекстной рекламе?
Когда клиент обращается за услугой по настройке рекламы в Яндекс.Директ или Google Ads, PPC-специалист делает следующее:
- Аудит сайта и рекламного кабинета
Специалист смотрит, какие запущены рекламные кампании, что в них можно улучшить (сделать корректировки, добавить новые объявления и форматы и т. д.), какие кампании нужно остановить.Отдельно контекстолог смотрит посадочные страницы (страницы, на которые ведёт реклама), чтобы определить, релевантны они или нет (т.е. что текст рекламных объявлений соответствует тому, что на сайте). Параллельно специалист отмечает, что можно улучшить на страницах, чтобы они были более конверсионными. Обычно PPC-специалист предлагает добавить целевое действие, цены, вынести УТП на первый экран и т. д.Перед запуском контекстной рекламы важно также изучить структуру сайта, т.к. она важна при формировании групп объявлений. На примере будет проще понять. У вас есть интернет-магазин косметики. В его структуре есть две страницы с масками для лица: тканевыми и обычными. В таком случае PPC-специалист предложит сделать две группы объявлений: для тканевых масок и обычных. А если на сайте одна страница со всеми масками для лица, то вам предложат сделать одну группу объявлений для всех масок. - Разработка стратегии продвижения
PPC-специалист выбирает рекламные системы, типы кампаний для запуска, что будет рекламироваться, сколько будет потрачено средств. А также планирует структуру аккаунта и стратегии рекламных кампаний. - Настройка рекламных кампаний
Для каждой кампании PPC-специалист выбирает цель, регион продвижения, настраивает корректировки и таргетинги. На этом же этапе контекстолог собирает ключевые слова, по которым ищут товары/услуги клиента, группирует их. - Составление рекламных объявлений и создание баннеров
У объявлений в контекстной рекламе есть строгие ограничения по количеству символов и тексту (нельзя писать «капсом», ставить много восклицательных знаков, использовать запрещенные слова и т. д.). PPC-специалист учитывает все эти моменты, когда создаёт объявления.Ещё контекстолог готовит баннеры для рекламы в сетях. Тут важно делать для каждого объявления как можно больше форматов. А их в контекстной рекламе очень много.
Делать каждый баннер вручную проблематично, т.к. требует много времени. Чтобы делать работу быстро и качественно, PPC-специалисты используют специальные графические редакторы, в которых можно делать один баннер сразу в нескольких размерах. - Настройка систем аналитики: GTM, Метрика, Analytics
Они позволят тщательно оценивать эффективность различных каналов платной рекламы. - Управление рекламными кампаниями и аналитика
Когда компании настроены, их нужно постоянно анализировать: смотреть, какие объявления работают лучше, пользователи каких интересов кликают чаще и конвертируются лучше, в какое время они это делают. На основе анализа контекстолог делает корректировки.
Например, PPC-специалист обнаружил, что утром с 10 до 12 часов пользователи совершают целевое действие (покупка, заказ звонка и т. д.) чаще. Поэтому он, контекстолог, решил увеличить рекламную ставку на это время. Т. е. чтобы с 10 до 12 часов реклама показывалась чаще и выкупала больше трафика.
Что делать, когда нужен специалист по контекстной рекламе?
Как видите, у специалиста по контекстной рекламе достаточно задач, которые нужно делать внимательно и аккуратно.
Труд PPC-специалистов сейчас высоко ценится, и собственники бизнеса не всегда могут позволить себе взять отдельного контекстолога в штат. Плюс, его нужно будет загрузить на полный рабочий день (часто другими задачами).
В таких условиях появляется соблазн обратиться к фрилансеру. Это вполне хороший вариант, если вы обращаетесь к специалисту именно по контексту. А, если это специалист «на все руки», то ожидать безупречной работы не стоит.
Есть ещё один вариант — обратиться в агентство интернет-маркетинга с полноценным отделом контекстной рекламы. Это дешевле, чем взять себе сотрудника, и надёжней, чем фрилансер. И это будет узкий специалист, а не человек, который делает сразу всё, но по чуть-чуть.
Если хотите, чтобы наши PPC-специалисты настроили вам контекстную рекламу в Яндекс.Директ или Google Ads, обращайтесь к нам!
Чем занимается специалист по контекстной рекламе?
В этой статье расскажем, кто такой специалист по контекстной рекламе, чем он занимается, и почему важно, чтобы настраивал рекламу именно он, а не специалист «на все руки».
Кстати часто специалистов по контекстной рекламе называют котентекстологами или PPC-специалистами.
Кто такой PPC-специалист?
PPC-специалист — это человек, который настраивает и управляет контекстной рекламой (рекламой в поиске и в сетях, т. е. на сайтах-партнёрах Яндекса и Google). Если говорить про Беларусь и СНГ, то наши контекстологи работают в системах Яндекс.Директ и Google Ads.
Контекстолог работает в Google Ads и Яндекс.Директ, чтобы реклама ваших товаров/услуг была показана в поиске и в сетях, когда их ищут.Что входит в задачи специалиста по контекстной рекламе?
Когда клиент обращается за услугой по настройке рекламы в Яндекс.Директ или Google Ads, PPC-специалист делает следующее:
-
Аудит сайта и рекламного кабинета
Специалист смотрит, какие запущены рекламные кампании, что в них можно улучшить (сделать корректировки, добавить новые объявления и форматы и т. д.), какие кампании нужно остановить.Отдельно контекстолог смотрит посадочные страницы (страницы, на которые ведёт реклама), чтобы определить, релевантны они или нет (т. е. что текст рекламных объявлений соответствует тому, что на сайте). Параллельно специалист отмечает, что можно улучшить на страницах, чтобы они были более конверсионными. Обычно PPC-специалист предлагает добавить целевое действие, цены, вынести УТП на первый экран и т. д.
Перед запуском контекстной рекламы важно также изучить структуру сайта, т.к. она важна при формировании групп объявлений. На примере будет проще понять. У вас есть интернет-магазин косметики. В его структуре есть две страницы с масками для лица: тканевыми и обычными. В таком случае PPC-специалист предложит сделать две группы объявлений: для тканевых масок и обычных. А если на сайте одна страница со всеми масками для лица, то вам предложат сделать одну группу объявлений для всех масок.
-
Разработка стратегии продвижения
PPC-специалист выбирает рекламные системы, типы кампаний для запуска, что будет рекламироваться, сколько будет потрачено средств. А также планирует структуру аккаунта и стратегии рекламных кампаний.
-
Настройка рекламных кампаний
Для каждой кампании PPC-специалист выбирает цель, регион продвижения, настраивает корректировки и таргетинги. На этом же этапе контекстолог собирает ключевые слова, по которым ищут товары/услуги клиента, группирует их. -
Составление рекламных объявлений и создание баннеров
У объявлений в контекстной рекламе есть строгие ограничения по количеству символов и тексту (нельзя писать «капсом», ставить много восклицательных знаков, использовать запрещенные слова и т. д.). PPC-специалист учитывает все эти моменты, когда создаёт объявления.Ещё контекстолог готовит баннеры для рекламы в сетях. Тут важно делать для каждого объявления как можно больше форматов. А их в контекстной рекламе очень много.
Делать каждый баннер вручную проблематично, т.к. требует много времени. Чтобы делать работу быстро и качественно, PPC-специалисты используют специальные графические редакторы, в которых можно делать один баннер сразу в нескольких размерах.
-
Настройка систем аналитики: GTM, Метрика, Analytics
Они позволят тщательно оценивать эффективность различных каналов платной рекламы. -
Управление рекламными кампаниями и аналитика
Когда компании настроены, их нужно постоянно анализировать: смотреть, какие объявления работают лучше, пользователи каких интересов кликают чаще и конвертируются лучше, в какое время они это делают. На основе анализа контекстолог делает корректировки.Например, PPC-специалист обнаружил, что утром с 10 до 12 часов пользователи совершают целевое действие (покупка, заказ звонка и т. д.) чаще. Поэтому он, контекстолог, решил увеличить рекламную ставку на это время. Т. е. чтобы с 10 до 12 часов реклама показывалась чаще и выкупала больше трафика.
Что делать, когда нужен специалист по контекстной рекламе?
Как видите, у специалиста по контекстной рекламе достаточно задач, которые нужно делать внимательно и аккуратно.
Труд PPC-специалистов сейчас высоко ценится, и собственники бизнеса не всегда могут позволить себе взять отдельного контекстолога в штат. Плюс, его нужно будет загрузить на полный рабочий день (часто другими задачами).
В таких условиях появляется соблазн обратиться к фрилансеру. Это вполне хороший вариант, если вы обращаетесь к специалисту именно по контексту. А, если это специалист «на все руки», то ожидать безупречной работы не стоит.
Есть ещё один вариант — обратиться в агентство интернет-маркетинга с полноценным отделом контекстной рекламы. Это дешевле, чем взять себе сотрудника, и надёжней, чем фрилансер. И это будет узкий специалист, а не человек, который делает сразу всё, но по чуть-чуть.
Если хотите, чтобы наши PPC-специалисты настроили вам контекстную рекламу в Яндекс.Директ или Google Ads, заполняйте форму ниже:
Как стать специалистом по контекстной рекламе? Личный опыт
11 мин.
Надеюсь, вам понравится читать этот пост!
Если вы хотите, чтобы моя команда просто занималась вашим маркетингом, нажмите здесь.
Любая рекламная деятельность содержит в себе элемент творчества. Отчасти поэтому сфера контекстной рекламы так востребована на рынке труда среди молодых людей. По разным причинам (в том числе мифическим) они находят профессию контекстолога априори привлекательной. И рабочий процесс кажется предельно ясным – писать кликабельные продающие объявления для достижения целей Клиента.
Я 6 месяцев работаю в отделе контекстной рекламы GUSAROV. Уже самостоятельно веду проекты, но еще отлично помню этап трудоустройства. Поэтому максимально понятно расскажу, что из себя представляет работа специалистом по контекстной рекламе и к чему готовиться желающим развиваться в этом направлении. Сделаю только одну оговорку. Делал вообще все домашние задания на курсах и даже больше. Практика — залог успеха в любом деле, но в интернет-маркетинге без нее делать просто нечего. Курсы проходил корпоративные, почитать про наши курсы по контекстной рекламе.
Сколько получают контекстной рекламе?
Сколько учиться на специалиста по контекстной рекламе?
Что делает контекстолог?
Сколько стоят услуги специалиста по контекстной рекламе?
Сфера излишне романтизирована
И это факт. Перечислю основные заблуждения, которые могут помешать адекватно оценить свои возможности, подготовиться и найти работу:
- Зарплата
Любое направление в digital обречено быть овеянным мифом о баснословном доходе. Будущий контекстолог отправляется на поиск трудоустройства чаще всего с ощущением, что за столь ценный вклад в бизнес будет получать максимально вообразимое поощрение. На самом же деле, как и в любом другом месте, деньги нужно зарабатывать. В связи с конкуренцией для получения заработной платы выше средней в этой сфере необходимо работать на KPI и постоянно его улучшать.
- Опыт
На собеседовании наниматель обязательно интересуется наличием практического опыта ведения проектов. Кстати, «я знаю, что такое CTR и как писать цепляющие заголовки» опытом или конкурентным преимуществом не считается. В интернете можно найти много теоретических материалов для обучения специалиста по контекстной рекламе. Но часто этого недостаточно, чтобы начать работать. Заказчик ждёт результат в конкретные сроки, а без опыта делать что-то быстро и качественно невозможно. К тому же специалист по контекстной рекламе без опыта – это издержки для компании. На его обучение уходит время других сотрудников, которое могло быть уделено приносящим доход проектам.
- Проекты
Скорее всего вам представлялось, что вы будете реализовывать свой творческий потенциал для продвижения крупнейших брендов. Но писать объявления приходится и для маленьких ИП. И часто они занимаются услугами, направленность которых никогда не пересекалась с вашим информационным полем. Поэтому иногда при настройке контекстной рекламы приходится тратить ощутимую часть времени только на изучение товара или услуги.
- Инструменты
В самом начале вхождения в рабочий процесс может сложиться впечатление, что всё в точности так, как описано в интернете: глянцево, доступно и автоматизировано. Но потом вы поймёте, что здесь хватает монотонной работы, в которую впихнуть свой креатив никак не получится. И часто вообще не нужно пытаться.
Например, поспособствует смене представлений о сфере грубый монохромный интерфейс Excel. Сюрприз: с ним придётся проводить времени больше, чем с Яндекс. Директ и Google. Ads. Поэтому каждый начинающий специалист по контекстной рекламе должен иметь с этой программой как минимум товарищеские отношения.
Казалось бы, интерфейс передовых сервисов Яндекс и Google должен быть интуитивно понятен, но на деле нужен минимум 1 месяц постоянного взаимодействия с ними, чтобы освоиться в их рекламных системах.
Бесплатное обучение маркетингу от Edugusarov.by на 7 дней
У нас вы сможете учиться в удобном темпе, понять, как работает маркетинг, и оценить необходимость его изучения.
Попробовать бесплатно
5 must have контекстолога
С главными мифами разобрались. Теперь о навыках, которые необходимо не просто иметь, но и постоянно совершенствовать. Независимо от того, давно вы в сфере или ещё младший специалист по контекстной рекламе.
- Умение определить целевую аудиторию товара. Порой Клиент уверен в том, что его товар нужен практически каждому человеку. Задача специалиста по КР — сузить эту аудиторию до целевых пользователей. И здесь важно уметь доходчиво донести до Клиента рациональность этого решения.
- Понимание того, какие инструменты КР применимы в той или иной тематике области. Не стоит использовать возможность задействовать абсолютно все инструменты рекламных систем. Это может стать причиной неэффективного использования бюджетных средств. Представители разных целевых аудиторий могут сильно отличаться по поведенческим и психологическим признакам. Например, людям, которые воспользовались услугой вскрытия дверного замка, абсолютно не нужен ремаркетинг/ретаргетинг.
- Аналитический склад ума. Так ли он нужен? Для генерирования идей он не требуется. Но на этапе построения гипотез могут возникнуть проблемы при его отсутствии. Также без него не получится продуктивно использовать инструменты контекстной рекламы и данные систем аналитики. Какими бы продуманными ни были алгоритмы определения потенциальных клиентов в рекламных системах Яндекс.Директ и Google, одной из главных задач специалиста по КР всё равно будет являться настройка кампаний таким образом, чтобы не спускать бюджетные средства на тех пользователей, которые исходя из стратегии проекта не были определены как целевые.
- Умение самостоятельно принимать решения. Обычно от Клиента необходимо получать одобрение каких-либо действий по ведению его рекламного проекта. Но сам процесс включает в себя огромное количество микрозадач, выполнить которые можно множеством различных способов. Поэтому при построении плана потребуется умение действовать самостоятельно.
- Стремление изучать как можно больше новой информации в своей области. Сам факт наличия конкуренции между рекламодателями при ранжировании объявлений уже говорит о том, что нужно получать максимальную эффективность от использования инструментов рекламных систем. Возможно это только при знании всех функций и «фишек» систем, которые постоянно дополняются.
Но самая главная задача, которую можно определить как миссию — это поддержание удовлетворённости Клиента и работа над улучшением его проекта. Можно наблюдать динамику роста рекламного проекта, но важно понимать конечную цель этого роста. И Клиент должен видеть, что достигнут положительный результат.
И выводы
Чтобы стать специалистом по контекстной рекламе, эффективнее учиться на реальных проектах. Поэтому самые оптимальные пути вхождения в сферу – это:
- Курсы по контекстной рекламе в агентстве
- Стажировка с перспективой трудоустройства;
- Стажировка без трудоустройства, но ради практики;
Эти варианты помогут не просто структурировать свои знания и получить возможность их применить. Учиться в агентстве лучше, потому что задачи вам будут попадаться более сложные и разноплановые, чем на фрилансе или на других курсах с уклоном в теорию. К тому же в компании у вас будет опытный куратор (слово часто сейчас нарицательное, можете считать это ментором) для помощи и ориентира того, чем занимается специалист по контекстной рекламе.
Развивайтесь и помните, что в этой профессии, как и во всех остальных, есть свои нюансы и вытекающие из них требования к кандидату. Профессия не подойдет для тех, кто не имеет стремления постоянно узнавать что-то новое в направлении контекстной рекламы и в области интернет-маркетинга в целом.
Ответы на вопросы для новичков
Что такое контекстная реклама
В чем преимущества контекстной рекламы перед SEO
youtube.com/embed/J85Q_t6IdJY» frameborder=»0″ allowfullscreen=»allowfullscreen»>Что такое контекстная реклама в Google Ads
Что включает в себя контекстная реклама
Как работает контекстная реклама
Сколько получают контекстной рекламе?
Контекстолог зарабатывает исходя из того какой багаж знаний и какое у него портфолио. Опыт работы здесь играет не самую главную роль, потому что 2 года работы в маркетинговом агентстве это как 4 года работы в среднем проекте где работаешь по настройке рекламы на пару сайтов. Начинающий специалист может заработать 250-500$ (по данным HH.RU на 1 июня 2022 года). Выгоднее в этой истории работать на фрилансе. Так можно брать с каждого клиента по 150-200$ и за год работы выйти на 1000-1200$ в месяц при наличии навыков самопрезентации и продаж.
Сколько учиться на специалиста по контекстной рекламе?
Обучение контекстной рекламы начинается с азов маркетинге и интернет-маркетинга. В среднем этот процесс может занять от 3 до 6 месяцев. Длинные курсы также есть, но интерфейсы очень часто меняются и мы не видим в этом особого смысла.
Что делает контекстолог?
Контекстолог — настраивает рекламные кампании, создает маркетинговые воронки, анализирует полученные результаты и создает стратегию по платному трафику из Яндекс Директ и Google Ads. Также контекстолог может работать с конверсией сайта и улучшением usability сайта.
Сколько стоят услуги специалиста по контекстной рекламе?
7 услуг по контекстной рекламе от 30 до 500$
- Контекстная реклама 50–500 $ / усл.
- Настройка Яндекс.Директ 40–250 $ / усл.
- Настройка Google Ads 70–280 $ / усл.
- Услуги по аудиту рекламных кампаний 10–150 $ / усл.
- Директолог на удаленной основе 60–400 $ / усл.
- Директолог 200–500 $ / усл.Важно отметить, что стоимость за работу указана скорее для начинающих и middle специалистов. Крутые специалисты могут стоит кратно дороже.
30.05.2022
Об авторах:
На что обратить внимание при выборе подрядчика по контекстной рекламе
Контекстная реклама — один из способов для быстрого привлечения на сайт заинтересованной аудитории. Однако содержать штатного контекстолога не всегда выгодно. Зачастую настройку рекламных кампаний проще отдать на аутсорсинг. Но как выбрать специалиста, который «не сольет» бюджет?
Open Academy подготовила для вас рекомендации по выбору подрядчика по контекстной рекламе. Наши советы будут актуальны как при выборе агентства, так и при найме частного специалиста.
1. Спросите про срок запуска кампании
«Запустим контекстную рекламу за 3 дня» — подобный слоган часто используют и агентства, и специалисты-фрилансеры. И действительно, запустить кампанию можно за сутки. Но не всегда. Срок запуска сильно зависит от ниши, числа конкурентов для анализа, количества ключевых слов. Кроме того, у подрядчика могут быть и другие клиенты помимо вас.
Если контекстолог обещает быстрый запуск еще до изучения вашей задачи — сразу откажитесь от возможности сотрудничества. Специалист сначала оценит объем проекта, представит примерный план работ и только потом ответит, сколько времени займет настройка кампании.
2. Узнайте, какое количество ключевых слов будет использовано
Пакеты ключевых слов с привязкой цены — еще одна частая «фишка» специалистов по контекстной рекламе. Например, «Соберем 500/1000/1500 ключей». Под ключами подразумевают пользовательские запросы, которые используют при создании объявлений.
Однако определить нужное количество ключей на старте проекта практически невозможно. Важно не количество ключевых слов, а максимальное соответствие популярным целевым запросам пользователей. Поэтому сначала необходимо проанализировать, как пользователи ищут тот или иной продукт.
Опытный контекстолог может назвать примерное число ключей, если он ранее работал с аналогичной темой. Но окончательное решение специалист вынесет только после начала работы над проектом, поскольку число ключей зависит от количества продвигаемых товаров, спроса и бюджета.
3. Попросите спрогнозировать результат рекламы
Если вам начинают обещать «только целевой трафик», «увеличение продаж в 5 раз» и прочие выгоды — сразу прощайтесь. Прогнозы в контекстной рекламе возможны только на основании статистики и аналитики.
Грамотный подрядчик может показать вам похожие проекты из портфолио. Но он скажет, что первые прогнозы можно сделать только после запуска кампании. Причем прогнозные ожидания не всегда сбываются. Появление новых конкурентов или резкое повышение ставок иногда меняет планы. Гарантии в контекстной рекламе невозможны.
4. Поинтересуйтесь ценой клика и местом в поисковой выдаче
Обещание самой дешевой цены клика (перехода по объявлению) и первых позиций в выдаче сразу выдает непрофессионала. Стоимость клика по объявлению определяется посредством аукциона между рекламодателями. При этом значение имеют настройки кампании. А первое место требует предложения самой высокой цены в аукционе, что не всегда целесообразно.
Профессионал расскажет вам о примерных ценах в вашей нише и уточнит, что после запуска кампания будет подкорректирована с учетом ситуации.
5.
Расспросите про используемые KPI
KPI — это ключевые показатели эффективности, по которым оценивают результат работы. Контекстологи могут работать по разным KPI. Однако нужно учитывать только те показатели, на которые специалисты могут повлиять. Например, контекстолог не может гарантировать высокий ROI (возврат вложенных инвестиций), поскольку он занимается только привлечением целевого клиента и не отвечает за процесс продажи.
Подрядчики по контексту могут частично влиять на понижение цены клика по объявлению, повышение показателей конверсии (процент заявок по отношению количества посещений), снижение показателя отказов (уход посетителей с сайта). В отдельных случаях в качестве KPI считают посещаемость сайта или долю брендированного трафика, но это зависит от целей кампании.
При выборе подрядчика по контекстной рекламе обратите внимание на то, сколько вопросов вам задают и как тщательно стараются разобраться в вашем проекте. Если вам выслали готовое коммерческое предложение сразу после подачи заявки, то, скорее всего, в вашу задачу никто сильно не вникал и работать с вами будут по единому шаблону. Конечно, качественное портфолио, подтвержденные навыки и положительные отзывы клиентов — это хорошо. Но главное — подрядчик должен разобраться в вашей задаче и предложить реальное решение.
Ссылка скопирована
Контекстуализм в эпистемологии | Internet Encyclopedia of Philosophy
В самых общих чертах эпистемологический контекстуализм утверждает, что известность так или иначе зависит от контекста. Определенные особенности контекстов — такие особенности, как намерения и предпосылки участников разговорного контекста — формируют стандарты, которым человек должен соответствовать, чтобы его убеждения считались знанием. Это допускает возможность того, что разные контексты устанавливают разные эпистемологические стандарты, и контекстуалисты неизменно утверждают, что стандарты на самом деле меняются от контекста к контексту. В некоторых контекстах эпистемологические стандарты необычайно высоки, и наши убеждения трудно, если не невозможно, считать знанием в таких контекстах. Однако в большинстве контекстов эпистемологические стандарты сравнительно низки, и наши убеждения могут и часто считаются знанием в этих контекстах. Основные аргументы в пользу эпистемологического контекстуализма утверждают, что контекстуализм лучше всего объясняет наши эпистемологические суждения — он объясняет, почему в большинстве контекстов мы думаем, что у нас есть знания, и почему в некоторых контекстах мы думаем, что у нас их нет, — и что контекстуализм обеспечивает лучшее решение возникающих загадок. скептическими аргументами.
Содержание
- Введение
- Конъюнктив условных предложений Контекстуализм
- Соответствующие альтернативы Контекстуализм и отказ от закрытия
- Теория познания актуальных альтернатив Дрецке
- Соответствующие альтернативы Контекстуализмы, отвергающие закрытие
- Соответствующие альтернативы Контекстуализм и принятие закрытия
- Контекстуализм и эпистемическая рациональность
- Другие формы эпистемологического контекстуализма
- Объяснительный контекстуализм
- Эвиденциальный контекстуализм
- Контекстуализм как теория познания
- Возражения против контекстуализма
- Альтернативы контекстуализму
- Заключение
- Ссылки и дополнительная литература
1.
ВведениеЭпистемологический контекстуализм развился прежде всего как ответ на взгляды, утверждающие, что мы ничего не знаем об окружающем нас мире. Принимая со всей серьезностью проблемы, связанные со скептицизмом, контекстуалисты стремятся разрешить очевидный конфликт между утверждениями, подобными следующим:
- Я знаю, что у меня есть руки.
- Но я не знаю, что у меня есть руки, если я не знаю, что я не мозг-в-чане (то есть бестелесный мозг, который плавает в чане с питательными веществами и который электрохимически стимулируется таким образом, что вызывает перцептивные переживания, точно такие же, как те, которые я сейчас испытываю в условиях, которые я считаю нормальными).
- Я не знаю, что я не мозг в бочке (далее МВБ).
Эти заявления, взятые вместе, представляют собой загадку. (1), (2) и (3) независимо правдоподобны, но взаимно несовместимы. То, что (1) правдоподобно, кажется, не требует объяснения. (3) правдоподобно, потому что кажется, что для того, чтобы знать, что я не МВБ, я должен исключить возможность того, что я МВБ. Тем не менее у BIV и у меня совершенно одинаковый перцептивный опыт — BIV кажется так же, как и мне, что у него есть руки, что он сидит за своим столом и перед своим компьютером и так далее. Соответственно, мой перцептивный опыт не дает мне оснований полагать, что я не a BIV из-за убеждения, что я ам . Таким образом, поскольку у меня есть только опыт восприятия, я не могу исключить возможность того, что я МБВ. Подобные соображения способствуют правдоподобию (3).
Более того, кажется, что я не могу знать, что у меня есть руки, — и вообще, что я не могу знать, что у меня есть вообще какое-либо тело — если я не могу исключить возможность того, что я m a бестелесный BIV. Это, таким образом, способствует правдоподобию (2). Кроме того, кажется, что (2) всегда сохраняет свою правдоподобие, независимо от того, насколько высоки или низки мы устанавливаем стандарты знания. Кит ДеРоуз (19 лет)99а) защищает это утверждение, отмечая, что всегда является сравнительным фактом, что моя эпистемическая позиция по отношению к утверждению, что я не МВБ, так же сильна , как и моя эпистемическая позиция по отношению к утверждению, что у меня есть руки. Если это верно, то (2) верно во всех контекстах, независимо от эпистемологических стандартов.
Тем не менее, несмотря на то, что они правдоподобны независимо друг от друга, (1), (2) и (3) взаимно несовместимы; все они не могут быть правдой. Поэтому кажется, что мы должны отказаться от одного из этих утверждений. Но от кого мы должны отказаться и почему?
Пытаясь ответить на эти вопросы, контекстуалисты утверждают, что «знать» либо является, либо функционирует очень похоже на индексное , то есть выражение, семантическое содержание (или значение) которого зависит от контекста его использования. Например, слово «здесь» является индексным. Я говорю: «Хайме здесь», и то, что я имею в виду, зависит от того, где я нахожусь, когда говорю это. Если я в конференц-зале, то я имею в виду, при прочих равных условиях, что Хайме находится в конференц-зале. «Я» также является индексалом — его значение зависит от контекста его употребления и, в частности, от , который использует его. Когда Хайме говорит «Я в конференц-зале», то он имеет в виду, при прочих равных условиях, что Хайме находится в конференц-зале. Однако когда Джули использует «я», она имеет в виду нечто иное; «Я» Джули означает Джули .
Если «знать» является индексальным, его семантическое содержание (или значение) будет зависеть от контекста, в котором оно используется. Кроме того, поскольку контекст будет влиять на семантическое содержание слова «знать», контекст будет влиять на семантическое содержание сложных лексических элементов, в которых встречается «знать», например, на семантическое содержание атрибуций знания, таких как «Хайме знает, что он в конференц-зале». Контекстуалисты сформулировали это следующим образом:
условия истинности предложений, приписывающих знание, и предложений, отрицающих знание (предложения формы «S знает, что P» и «S не знает, что P» и родственные варианты таких предложений) определенным образом различаются в зависимости от контекста. в котором они произносятся. Что так различается, так это эпистемологические стандарты, которым S должно соответствовать (или, в случае отрицания знания, не соответствовать), чтобы такое утверждение было истинным. (DeRose 1999a, p. 187)
Учитывая это, контекстуалисты утверждают, что (1), (2) и (3) на самом деле не конфликтуют, даже если кажется, что они конфликтуют. Они предполагают, прежде всего, что некоторые контексты устанавливают очень высокие эпистемологические стандарты, стандарты, согласно которым знание требует очень многого. Контексты, в которых действуют эти высокие стандарты, как правило, те, в которых мы рассматриваем и серьезно относимся к определенным скептическим гипотезам. Например, чтобы хоть что-то узнать об окружающем нас мире, эти высокие стандарты могут потребовать от нас исключить возможность того, что мы МБВ, или возможность того, что мы сейчас спим, или возможность того, что нас сейчас обманывают. всемогущим, но злобным демоном. Тем не менее, наш перцептивный опыт не дает нам никаких доказательств, которые позволили бы нам исключить эти скептические возможности, потому что, если бы мы были, например, МБВ, у нас был бы точно такой же перцептивный опыт, который мы имеем сейчас. Таким образом, мы не можем соответствовать этим высоким эпистемологическим стандартам как в отношении веры в то, что у меня есть руки, так и в отношении веры в то, что я не BIV. (1) поэтому false в этих контекстах с высокими стандартами, тогда как (3) равно true . Таким образом, по мнению контекстуалистов, мы должны отвергать (1) в контексте высоких стандартов. Когда мы поступаем так, мы больше не сталкиваемся с конфликтом, поскольку конфликт возникает только тогда, когда мы настаиваем на истинности каждого из трех взаимно несовместимых утверждений. Более того, отвергая (1) в контексте высоких стандартов, контекстуализм отдает должное скептику и серьезно относится к неопровержимому характеру скептических аргументов.
Тем не менее, контекстуалисты утверждают, что в большинстве контекстов эпистемологические стандарты сравнительно низкие . Как правило, это обычные контексты, в которых мы рассматриваем не скептические гипотезы. В таких контекстах мы можем иметь знания об окружающем нас мире без исключения скептических возможностей, таких как возможность BIV. Чтобы узнать, например, что у меня есть рука, мне нужно исключить только такие возможности, как те, в которых у меня нет рук или в которых вместо рук у меня лапы или когти. Более того, свидетельство, даваемое моим перцептивным опытом — свидетельство, которое я получаю, глядя на свои руки или слушая звуки, издаваемые при их хлопании в ладоши, — позволяет ли исключить эти возможности. Таким образом, мы можем соответствовать эпистемологическим стандартам, действующим в контекстах с низкими стандартами. Таким образом, (1) является истинным в этих контекстах, а (3) является ложным . По мнению контекстуалистов, мы должны отвергать (3) в контекстах с низкими стандартами. И здесь снова, отвергая (3), мы не допускаем возникновения конфликта между (1), (2) и (3). Более того, отвергая (3) в контексте с низкими стандартами, контекстуализм позволяет нам сохранить наше обычное знание — он позволяет нам знать то, что мы обычно считаем знанием.
Но если мы никогда не сталкивались с конфликтом между (1), (2) и (3), почему нам кажется, что это так? Контекстуалисты отвечают следующим образом: поскольку мы чаще всего оказываемся в контекстах с низкими стандартами, мы склонны оценивать атрибуции знаний в соответствии с эпистемологическими стандартами, действующими в этих контекстах. Таким образом, мы склонны считать (1) истинным . Однако, поскольку (3) прямо ссылается на BIV, наша оценка этого утверждения приводит нас к скептическому сценарию BIV. Это может повысить эпистемологические стандарты — это может подтолкнуть нас к контексту, в котором эпистемологические стандарты довольно высоки — и поэтому мы склонны считать (3) истинным. Итак, кажется, что мы столкнулись с конфликтом между (1), (2) и (3). Но это всего лишь кажется как будто мы столкнулись с таким конфликтом. Ибо, как мы видели, при высоких эпистемологических стандартах (1) ложно, а (3) истинно. Но когда стандарты ниже, (1) верно, а (3) ложно.
Контекстуализм также позволяет нам объяснить, почему в определенных контекстах кажется, что мы не знаем, что у нас есть руки (например). Мы выносим эти эпистемологические суждения, по крайней мере отчасти, потому, что верно в таком контексте, что мы не знаем, что у нас есть руки. И мы судим в других контекстах, что знаем, что у нас есть руки, по крайней мере отчасти, потому что такие утверждения неверны. 0050 верно в этих других контекстах. Таким образом, контекстуализм не только помогает нам найти выход из кажущихся конфликтов, таких как конфликты между (1), (2) и (3), но также помогает нам объяснить, почему мы делаем эпистемологические суждения, которые мы делаем.
Наиболее известные формы эпистемологического контекстуализма основаны либо на сослагательном условном описании знания Роберта Нозика, либо на релевантной альтернативной теории знания, связанной с Фредом Дрецке и Элвином Голдманом. Основное различие между этими двумя формами контекстуализма заключается в том, как они характеризуют эпистемологические стандарты. Как мы увидим, первое характеризует стандарты с точки зрения сослагательных наклонений, тогда как второе характеризует их с точки зрения релевантных альтернатив. Мы рассмотрим сослагательный условный контекстуализм в разделе 2 и соответствующий альтернативный контекстуализм в разделах 3 и 4. Однако некоторые формы контекстуализма не основаны ни на одной из этих теорий. Одной из таких точек зрения является версия контекстуализма, которую совсем недавно отстаивал Стюарт Коэн, и мы рассмотрим эту точку зрения в разделе 5. Однако давайте теперь обратимся к сослагательному условному контекстуализму.
2. Сослагательные условные обозначения Контекстуализм
Кит ДеРоуз предлагает влиятельную разновидность эпистемологического контекстуализма. Он предназначен для решения головоломок, генерируемых группами утверждений, подобных следующим:
- Я знаю, что у меня есть руки.
- Но я не знаю, что у меня есть руки, если я не знаю, что я не МВБ.
- Я не знаю, что я не МВБ.
ДеРоуз утверждает, что в контекстах, в которых стандарты знания необычайно высоки, мы должны отвергнуть (1) и что скептик может честно сказать в таких контекстах, что я не знаю, что у меня есть руки. Однако в других контекстах эпистемологические стандарты более расслаблены, и мы можем как отвергнуть (3), так и правильно сказать, что я do знаю, что у меня есть руки.
Контекстуалистическое решение ДеРоуза пытается объяснить правдоподобие (3) с помощью ресурсов, предоставленных Робертом Нозиком. В частности, решение ДеРоуза апеллирует к сослагательному условному счету (SCA) правдоподобия (3). Согласно SCA, «у нас есть очень сильная общая, хотя и не без исключения, склонность думать, что мы не знаем, что Р, когда мы думаем, что наша вера в Р — это убеждение, которого мы придерживались бы, даже если бы Р было ложным» (DeRose 19).99а, с. 193). ДеРоуз называет убеждение, что P нечувствительным , если мы придерживались бы его, даже если бы P было ложным. Таким образом, SCA-обобщение принимает следующий вид: Мы склонны думать, что S не знает, что P, если мы считаем, что убеждение S в том, что P нечувствительно .
ДеРоуз утверждает, что хотя это обобщение и не представляет собой наш обычный стандарт знаний, существуют контексты, в которых скептики применяют его в качестве стандарта (например, упоминая скептические возможности, такие как вероятность того, что вы теперь МВБ). . Стандарт в таких контекстах скептический стандарт , согласно которому мои убеждения должны быть чувствительными, если они должны считаться знанием. Когда этот стандарт действует, как в скептических контекстах, я не знаю, что я не BIV. Ибо моя вера в то, что я не МВБ, не чувствительна: я бы поверил, что я не МВБ, даже если бы я был МВБ. Более того, поскольку (2) верно во всех контекстах, из этого следует, что в скептических контекстах я не знаю, что у меня есть руки. Таким образом, контекстуализм ДеРоуза объясняет правдоподобие (3) и воздает должное скептикам, утверждая, что существуют контексты, в которых мы должны отвергнуть (1).
Но ДеРоуз хочет избежать смелого скептического вывода о том, что я никогда не знаю, что у меня есть руки, и делает это, утверждая, что в обычных контекстах атрибуции знаний — контекстах, в которых скептический стандарт неуместен и в которых эпистемологические стандарты сравнительно низки — мы можем отвергнуть (3). В этих контекстах скептический стандарт неуместен, и наши убеждения должны быть , а не чувствительными, чтобы считаться знанием. Таким образом, в обычном контексте мы можем справедливо утверждать, что я do знаю, что у меня есть руки. А поскольку (2) верно во всех контекстах, из этого следует, что в обычных контекстах я знаю, что я не МБВ. Таким образом, контекстуализм ДеРоуза объясняет правдоподобие отказа от (3) и позволяет нам сохранить знания, которыми мы обычно считаем, что обладаем.
По словам ДеРоуза, существенная разница между этими контекстами заключается в том, что стандарты знания довольно высоки в скептических контекстах, но сравнительно низки в обычных. Но чем объясняется эта разница? ДеРоуз признает, что он должен «объяснять, как стандарты знания поднимаются [скептиками]» (ДеРоуз 19).99а, с. 206), если его решение должно быть адекватным. Существенным для этого объяснения является правило чувствительности ДеРоуза:
Когда кто-то утверждает, что S знает (или не знает) что P, стандарты знания стремятся, если необходимо, повыситься до такого уровня, что уверенность S в том, что P должны быть чувствительными, если они должны считаться знанием. (DeRose 1999a, стр. 206)
Затем он дает следующее объяснение того, как скептик поднимает стандарты.
При использовании [головоломок, подобных тем, что порождаются (1)–(3)] для атаки на наше предполагаемое знание О [где О — это утверждение, которое мы обычно считаем знанием], скептик инстинктивно выбирает свою скептическую гипотезу, Н , так что у него будут следующие две особенности: (1) мы будем в такой же сильной позиции, чтобы знать, что не-Н, как и в том, чтобы знать, что О, но (2) любая вера, которую мы могли бы иметь в отношении эффект, что не-H будет нечувствительной верой…. Учитывая свойство (2), утверждение скептика о том, что мы не знаем, что не-Н, согласно правилу чувствительности, доводит стандарты знания до такой степени, что это утверждение становится истинным. … И поскольку мы не находимся в более сильной эпистемологической позиции по отношению к O, чем мы находимся в отношении не-H (признак (1)), то, по высоким стандартам, установленным утверждением скептика [( 3)], мы также не знаем, что О. (ДеРоуз 1999a, pp. 206-7)
ДеРоуз утверждает, таким образом, что утверждение скептика — это механизм, который он использует для повышения стандартов знания. Когда скептик утверждает, что я не знаю, что я не МВБ, задействуется Правило Чувствительности, и стандарты знания поднимаются до такого уровня, что мои убеждения должны быть чувствительными, если они должны считаться знанием. И поскольку моя вера в то, что я не МВБ, нечувствительна — то есть, поскольку я поверила бы, что я не МВБ, даже если бы я была МВБ, — в скептических контекстах я не знаю, что я не МВБ. . Таким образом, учитывая истинность (2), я не знаю в скептических контекстах, что у меня есть руки (или, если уж на то пошло, что-либо то, что я обычно считаю известным.)
Тем не менее, когда никто не упоминает скептическую гипотезу, Правило чувствительности не применяется, и эпистемологические стандарты позволяют считать убеждения знанием, даже если они не являются чувствительными. Это означает, что в обычных условиях мы все еще в состоянии знать то, что обычно считаем знанием.
3. Контекстуализм релевантных альтернатив и отказ от закрытия
Возможно, основной мотивацией эпистемологического контекстуализма в настоящее время является релевантная альтернативная теория познания. Есть два вида релевантных альтернатив контекстуализма. Один вид отвергает принцип замыкания, в соответствии с которым знание замыкается по известной импликации:
Если S знает, что p, и знает, что p подразумевает q, то S знает, что q.
Принцип замыкания правдоподобен и ценен с точки зрения объяснения. Во-первых, это помогает объяснить, как мы познаем вещи посредством дедукции. Я знаю, например, что завтра суббота. Я знаю это, потому что знаю, что сегодня пятница, а если сегодня пятница, то завтра суббота. Принцип замыкания помогает объяснить это знание, и тот факт, что я познаю вещи посредством дедукции — и в соответствии с принципом замыкания — делает этот принцип правдоподобным и желательным.
Второй вид релевантных альтернатив контекстуализм принимает принцип замыкания.
В разделе 3.2 мы рассмотрим соответствующий альтернативный контекстуализм Марка Хеллера, который представляет отчеты, отвергающие принцип замыкания. Однако прежде чем исследовать контекстуализм Хеллера, мы должны рассмотреть теорию, которая его мотивирует.
а. Теория релевантных альтернатив знания Дрецке
Фред Дрецке предлагает «думать о знании как о доказательном состоянии, в котором все соответствующие альтернативы (к тому, что известно) исключаются » (Dretske 2000b, стр. 52). Это актуальная альтернативная теория познания, или РА. Но это оставляет без ответа несколько вопросов.
Во-первых, что такое альтернатива p? Предложение q является альтернативой p тогда и только тогда, когда не может быть истинным ни q, ни p. Таким образом, предположение, что это животное — сибирская поганка, является альтернативой предположению, что это серая утка. Ибо животное не может быть одновременно сибирской поганкой и серой уткой.
Во-вторых, какая соответствующая альтернатива p? Дрецке говорит, что релевантная альтернатива — это альтернатива, «которую человек должен иметь доказательную позицию, чтобы исключить ее (когда он знает, что P )» (Dretske 2000b, стр. 57). Но это вообще мало помогает. Что такого в альтернативах, которые S должна исключить, что делает их такими, что она должна их исключить? К сожалению, общепринятого ответа на этот вопрос нет. Похоже, голоса разделились между двумя кандидатами. Некоторые, в том числе Дрецке, говорят, что альтернатива q актуальна только в том случае, если существует объективная возможность того, что q. Но другие говорят, что q может быть подходящей альтернативой просто потому, что мы рассматриваем q как возможность.
В-третьих, что означает устранение соответствующей альтернативы? Здесь тоже есть разногласия. Одна точка зрения на исключение — это самая сильная точка зрения , согласно которой S может исключить релевантную альтернативу q только в том случае, если ее доказательства веры в не-q достаточно сильны, чтобы позволить ей знать, что не-q. Сторонник RA мог бы вместо этого принять сильную точку зрения , согласно которой S может исключить q, если ее свидетельство того, что она думает, что не-q равно либо , либо . 0051 достаточно силен, чтобы позволить ей понять, что не-q или достаточно силен, чтобы у нее были очень веские основания полагать, что не-q. Сторонник RA мог бы также принять слабую точку зрения , согласно которой S может исключить соответствующую альтернативу q, выполнив одно из следующих трех условий: (i) ее свидетельство не-q достаточно сильно, чтобы позволить ей знать, что не-q, (ii) ее свидетельство в пользу не-q достаточно сильно, чтобы позволить ей иметь очень веские основания полагать, что не-q, или (iii) убеждение S в том, что не-q является эпистемически не-эвиденциально рациональным, где это является «способом, которым может быть рационально (или разумно) [для S] верить [в то, что не-q] без наличия доказательств веры» (Коэн 1988, с. 112). Некоторые контекстуалисты РА ясно дают понять, что имеют в виду что-то вроде слабой точки зрения (см. Cohen 1988 и Stine 1976), но большинство из них не ясно, какую из трех точек зрения они принимают.
Дрецке утверждает, что я могу знать, что р, не устраняя нерелевантные альтернативы р. Тем не менее, он утверждает, что мое знание того, что р, ничего не влечет за собой, знаю ли я, что q, где q является нерелевантной альтернативой р и даже может быть необходимым следствием р. Это равносильно отрицанию принципа замыкания. Предположим, что альтернатива, что это сибирская поганка, не имеет отношения к моему знанию, что это серая утка. Заметьте также, что отрицание первого утверждения является необходимым следствием последнего утверждения: если это утка Гэдуолла, то это не сибирская поганка. Дрецке утверждает, что я могу знать, что это серая утка, хотя я не знаю, что это не сибирская поганка. Таким образом, Дрецке считает, что принцип замыкания неверен.
Этот вердикт, однако, весьма спорен, и по этому поводу существуют разногласия даже среди сторонников РА. Я вижу линии этого разногласия как границы между различными типами теорий РА, и мы можем классифицировать теории РА в зависимости от того, принимают они или отвергают закрытие. Мы могли бы сделать это отчасти потому, что контекстуалисты РА, как и теоретики РА в целом, склонны прояснять, принимают ли они закрытие, в то время как они не всегда ясно дают понять, какую позицию они занимают по другим вопросам (например, по вопросу о актуальность и по вопросу ликвидации). Однако в первую очередь мы должны различать контекстуалистов РА, которые принимают закрытие, и тех, кто его отвергает, потому что их взгляды на закрытие решающим образом влияют на то, как они реагируют на скептицизм. Как мы вскоре увидим, те, кто отвергает замыкание, отрицают одно из противоречивых утверждений, а именно (2), утверждение, что я не знаю, что у меня есть руки, если я не знаю, что я не МВБ. Итак, по мнению контекстуалистов РА, отвергающих замыкание, на самом деле между утверждениями (1) и (3) нет никакого конфликта. Но по мнению тех, кто принять закрытие, есть такой конфликт. Ибо, в соответствии с принципом замыкания, в контекстах, в которых я не знаю, что определенные скептические альтернативы не работают, я также не могу знать некоторые вещи о внешнем мире.
В разделе 4 мы увидим, как контекстуалисты РА, принимающие закрытие, реагируют на скептицизм. Однако в следующем разделе мы рассмотрим ответ контекстуалистов РА, отвергающих закрытие.
б. Соответствующие альтернативы Контекстуализмы, отвергающие закрытие
Рассмотрим головоломку, которая создается следующим аргументом:
- Я не знаю, что я не МВБ в безлесном мире (то есть BIVT).
- Если я знаю, что есть дерево передо мной (назовем выделенное курсивом пропозицию T), и я знаю, что T подразумевает, что я не являюсь BIVT, то я знаю, что я не BIVT.
- Итак, я не знаю, что T (учитывая, что я знаю, что T означает, что я не являюсь BIVT).
В статье «Соответствующие альтернативы и замыкание» Марк Хеллер следует примеру Дрецке и утверждает, что мы можем решить эту скептическую загадку, отвергнув принцип замыкания, примером которого является (5).
Чтобы показать, почему мы должны отказаться от (5) (и, следовательно, от принципа замыкания), Хеллер приводит доводы в пользу конкретной интерпретации RA. Он утверждает, что (5) ложно, если его интерпретация РА верна. Он называет свою интерпретацию «Расширенные релевантные альтернативы», или ERA.
(ERA) S знает, что p, только если S не верит, что p существует ни в одном из ближайших не-p-миров или в более отдаленных не-p-мирах, которые все еще достаточно близки.
ЭРА объясняет нашу склонность думать, например, что если я знаю, что Т, то я не поверю этому Т ни в одном из ближайших миров, где Т не так. Кроме того, ЭРА объясняет нашу склонность думать, что иногда нужно что-то еще, если я хочу знать, что Т. Представьте, что «реальный мир загроможден папье-маше факсимиле деревьев, которые С. не может отличить от настоящих деревьев» (Heller 1999b, стр. 200). В этом случае мы склонны говорить, что S не знает, что T, даже если она не верит, что T ни в одном из ближайших не-T миров. Здесь, хотя миры, загроможденные папье-маше факсимиле деревьев, не входят в число закрытых эст не-Т миров, они достаточно близки к реальному миру, чтобы считаться релевантными. Итак, Хеллер утверждает, что по крайней мере в некоторых случаях, если S должна знать, что p, она не должна верить этому p ни в одном из достаточно близких не-p миров.
ERA обеспечивает основу для релевантного альтернативного контекстуализма, поскольку позволяет нам рассматривать разные контексты как устанавливающие разные эпистемологические стандарты. Какие не-р-миры считаются эпистемически релевантными, то есть какие не-р-миры считаются достаточно близкими к реальному миру, зависит от контекста. А поскольку ERA характеризует эпистемологические стандарты в терминах релевантных альтернатив (то есть в терминах релевантных не-p-миров), он допускает контекстуальную чувствительность эпистемологических стандартов.
В свете этого, утверждает Хеллер, мы можем решить скептическую загадку, заключив, что (5) ложно. Обратите внимание, прежде всего, что нет контекстов, в которых я знаю, что я не BIVT. Учитывая ERA, если я должен знать, что я не BIVT, я не должен верить, что я не BIVT ни в одном из ближайших миров BIVT. Таким образом, поскольку я делаю считаю, что я не БИВТ в ближайших мирах БИВТ, я не знаю, что я не БИВТ.
Тем не менее, есть контексты, в которых я делаю знаю, что Т. Это верно, потому что мы используем «разные миры в качестве релевантных альтернатив при рассмотрении вопроса о том, [я знаю, что Т] от тех, которые используются при рассмотрении вопроса о том, [я знаю, что я не BIVT]» (Heller 1999b, p. 197). Согласно ERA, я знаю в C, что T, потому что я не верю, что T в любом из не-T миров, которые достаточно близки к реальному миру. (И нам нужно рассматривать только достаточно близкие не-Т-миры, потому что эти миры включают ближайших не-Т-миров.) Итак, учитывая, что ERA верно, (5) ложно: я могу знать, что передо мной есть дерево. (и, следовательно, избежать ловушки скептика), даже если я разве не знаю, что я не БИВТ. Поэтому мы можем решить скептическую загадку, отказавшись от принципа замыкания.
Любое решение скептической загадки, отрицающее истинность (5), должно объяснять, почему нам кажется, что (5) верно. Предоставляя это объяснение, Хеллер утверждает, что (5) кажется верным, потому что некоторые контексты соответствуют требованиям принципа замыкания. Например, есть контексты, в которых поразительно далекие не-Т-миры — например, миры, в которых я являюсь BIVT — достаточно близки к реальному миру, чтобы считаться эпистемически релевантными. В этих контекстах я знаю ни что Т ни что я не БИВТ. Потому что в мире BIVT я верю и в то, и в то, что я не BIVT. Тот факт, что существуют подобные контексты, контексты, которые соответствуют требованиям принципа замыкания, может создать впечатление, что (5) верно.
4. Соответствующие альтернативы Контекстуализм и принятие закрытия
Некоторые соответствующие альтернативы контекстуализмы принимают принцип закрытия. В этом разделе мы рассмотрим контекстуалистскую теорию, которую поддержал Стюарт Коэн в его влиятельной статье «Как быть фаллибилистом». Теория Коэна, возможно, является самой известной соответствующей альтернативой контекстуализму и должна считаться одной из самых заметных из всех контекстуализмов.
Контекстуализм Коэна, как и другие, предназначен для решения определенных скептических головоломок. Головоломка, которой занимается Коэн, знакома: она состоит из трех независимо правдоподобных, но взаимно несовместимых утверждений.
- Я знаю, что у меня есть руки.
- Если я не знаю, что я не МВБ, то я не знаю, что у меня есть руки.
- Я не знаю, что я не МВБ.
Чтобы разрешить этот парадокс, Коэн опирается на релевантный альтернативный контекстуализм, допускающий правдоподобие — и даже истинность — утверждения (2), которое следует из принципа замыкания (учитывая, что я знаю, что наличие у меня рук подразумевает отсутствие быть МВБ). Коэн утверждает, что в скептических контекстах, в которых уместна альтернатива BIV, мы должны принять утверждения (2) и (3), но отвергнуть утверждение (1). Однако в обычных контекстах, в которых альтернатива BIV не актуальна, мы должны принять (1) и (2), но отвергнуть (3).
Давайте посмотрим на детали счета Коэна. Для Коэна
альтернатива (к [какой-то пропозиции] q) h релевантна (для [какого-то человека] S) = df Эпистемическая позиция S по отношению к h не позволяет S знать q. (Cohen 1988, p. 101)
Коэн также утверждает, что существуют критерии релевантности и что эти критерии должны отражать наши интуитивные представления об условиях, при которых S знает, что q. Он говорит, что на нашу интуицию влияют как внутренние, так и внешние условия по отношению к свидетельствам человека. Соответственно, он предлагает два критерия релевантности. Во-первых, это внешний критерий.
Альтернатива (к p) h актуальна, если вероятность h, обусловленная причиной r и некоторыми особенностями обстоятельств, достаточно высока (где достаточный уровень вероятности определяется контекстом). (Cohen 1988, p. 102)
По этому критерию тот факт, что в зоопарке есть несколько искусно раскрашенных мулов, независимо от того, есть ли у меня какие-либо доказательства этого факта, может быть достаточным, чтобы сделать релевантной альтернативу, что это искусно раскрашенный мул. Предположительно, если в зоопарке есть несколько искусно раскрашенных мулов, то в некоторой степени вероятно, что это искусно раскрашенный мул, а не, скажем, зебра. А согласно Коэну, контекст определяет, например, что вероятности степени d * и выше достаточно высоки, чтобы сделать альтернативу актуальной. Таким образом, по внешнему критерию, если d больше или равно d *, то альтернатива, что это искусно раскрашенный мул, будет релевантной в данном контексте.
Во-вторых, внутренний критерий .
Альтернатива (q) h актуальна, если у S нет достаточных доказательств (причин), чтобы отрицать h, т. е. верить не-h (Cohen 1988, p. 103),
, где количество достаточных доказательств предположительно определяется контекстом. Согласно этому критерию количество свидетельств, которые S имеет для своего убеждения в том, что это , а не искусно раскрашенный мул, может быть достаточно низким, чтобы сделать уместной альтернативу, что это есть искусно раскрашенный мул. Мы снова можем предположить, что S имеет определенное количество свидетельств на , подтверждающих ее убежденность в том, что это не искусно раскрашенный мул. Здесь контекст определяет, скажем, количество доказательств a * и ниже являются достаточно низкими, чтобы сделать альтернативу актуальной. Таким образом, если на меньше или равно на *, альтернатива, что это искусно нарисованный мул, будет уместна в этом контексте.
И внутренний критерий, и внешний критерий чувствительны к контексту. Таким образом, согласно Коэну,
не будет общей спецификации того, что составляет достаточное свидетельство, чтобы отвергнуть альтернативу, чтобы она не была релевантной, и, как таковая, не будет общей спецификации того, что составляет достаточное свидетельство, чтобы знать q. Скорее, это будет зависеть от контекста, в котором происходит присвоение знаний. (Коэн 1988, с. 103)
Но как меняются стандарты релевантности? Коэн признает, что он должен объяснить, как происходит этот сдвиг, если его контекстуалистское решение скептического парадокса сработает. Поскольку Коэн рассматривает причины как статистические по своей природе, он считает, что они рекламируют как шанс того, что мы верим правильно на их основе, так и шанс того, что мы верим ошибочно на их основе. Когда шансы на ошибку подчеркиваются, эти шансы становятся заметными, и стандарты релевантности меняются. Таким образом, выделение шансов на ошибку позволяет некоторым альтернативам стать актуальными.
Например, предположим, что у меня есть основания полагать, что это зебра. Он выглядит для всего мира как зебра; он находится в зоне зоопарка, которая четко обозначена как «зебры»; Я не без оснований считаю, что смотрители зоопарка помещают только зебр в места с пометкой «зебры»; и так далее. Но, возможно, кто-то подчеркивает тот факт, что все эти причины совместимы с тем, что это животное — искусно раскрашенный мул. Такие мулы выглядят во всем мире как зебры, и в крайнем случае даже самый добросовестный смотритель зоопарка мог бы поместить таких существ в зону с пометкой «зебры». Подчеркивание этих фактов делает очевидным вероятность того, что я ошибочно полагаю на основании своих доводов, и делает уместным альтернативу, что это искусно нарисованный мул.
Это предполагает, что для Коэна стандарты релевантности меняются всякий раз, когда кто-то подчеркивает статистическую природу наших доводов, всякий раз, когда кто-то указывает, что существует вероятность того, что мы ошибочно верим на основании этих доводов. Итак, в обычных контекстах, контекстах, в которых никто не подчеркивает шанс, в который я ошибочно верю, этот шанс не будет бросаться в глаза, и я могу на основании своих доводов знать, что это зебра. Однако в скептических контекстах, контекстах, в которых кто-то означает, что подчеркивает вероятность того, что я ошибочно полагаю, что вероятность будет заметной. В этих контекстах мое внимание будет сосредоточено на вероятности того, что я ошибаюсь, и альтернатива, что это искусно нарисованный мул, будет иметь значение. Поскольку я не могу исключить эту альтернативу, я не знаю, что это зебра.
Коэн предполагает, что его контекстуализм релевантных альтернатив позволяет нам решать скептические головоломки, подобные тем, которые сосредоточены на зебрах и искусно раскрашенных мулах. Это связано с тем, что его версия теории релевантных альтернатив сформулирована в терминах свидетельств, а такие загадки включают в себя убеждения, для которых у нас могут быть доказательства. Но Коэн предполагает, что радикальные скептические парадоксы включают в себя убеждения, для которых мы можем иметь нет свидетельств — «радикальные скептические гипотезы невосприимчивы к отклонению на основании любых свидетельств» (Cohen 1988, p. 111). Таким образом, релевантный альтернативный контекст Коэна в нынешнем виде кажется плохо приспособленным для разрешения радикальных скептических парадоксов.
Чтобы преодолеть эту трудность, Коэн корректирует свою версию теории релевантных альтернатив так, чтобы она учитывала убеждения, для которых у меня нет доказательств. Он утверждает, что для некоторых таких убеждений я придерживаюсь эпистемически рационально, даже если у меня нет для них доказательств. Он называет убеждения такого рода внутренне рациональных убеждений. Среди внутренне рациональных убеждений есть мое убеждение, что я не МВБ. По словам Коэна, для меня рационально полагать, что я не МВБ, даже если у меня нет доказательств этого убеждения.
Принимая во внимание внутренне рациональные убеждения, Коэн изменяет внутренний критерий релевантности. Во-первых, он говорит, что
субъекту S разумно поверить в высказывание q только в том случае, если S обладает достаточными доказательствами в поддержку q, или q внутренне рационально. (Коэн 1988, с. 113)
Затем он предоставляет следующую измененную версию внутреннего критерия, или ICa:
(ICa:) Альтернатива (к p) h уместна, если для S недостаточно разумно отрицать h (верить не-з), где, предположительно, достаточная степень разумности определяется контекстом.
Теперь Коэн отмечает, что согласно ICa: альтернатива, что я BIV, обычно не актуальна. Потому что моя вера в то, что я не МВБ, по своей сути рациональна. Это означает, что альтернатива, что я МВБ, не мешает мне знать, исходя из моих соображений, что у меня есть руки. Таким образом, в обычном контексте я могу знать, что у меня есть руки (при условии, что моих причин достаточно, чтобы я знал, что у меня есть руки, и что все соответствующие альтернативы исключены). Кроме того, Коэн утверждает, что, поскольку в обычных условиях стандарты сравнительно низкие, я также могу знать, что я не МВБ.
Однако бывают ситуации, в которых скептики подчеркивают тот факт, что у меня нет никаких доказательств того, что я не МВБ. Делая это, скептик сосредотачивает свое внимание на вероятности ошибки. По словам Коэна, это делает актуальной альтернативу, что я МВБ, и я не могу исключить эту альтернативу. Итак, по стандартам, применимым в этих скептических контекстах, я не знаю ни того, что я не МВБ, ни того, что у меня есть руки. Таким образом, Коэн решает радикальную скептическую загадку, сохраняя при этом закрытие.
5. Контекстуализм и эпистемическая рациональность
Некоторые возражения побудили Коэна отказаться от релевантных альтернатив контекстуализма, которые он представляет в «Как быть фаллибилистом», и пересмотреть свое контекстуалистское решение радикальных скептических парадоксов. Его больше всего беспокоят два возражения. Во-первых, его беспокоит мысль, что я могу иметь доказательства своей веры в то, что я не МВБ. Во-вторых, его беспокоит мысль о том, что его рассказ заставляет его считать, что я могу иметь априорное знание некоторых случайных фактов, в частности, того факта, что я не МВБ. Согласно точке зрения, которую он излагает в «Как быть фаллибилистом», я могу знать, что я не МВБ, исключительно на основании внутренней рациональности отрицания того, что я МВБ. Согласно Коэну (см. Cohen 1999, p. 69), это означает, что я могу априорно знать, что я не МБВ, и, следовательно, я могу иметь априорное знание о некоторых случайных фактах. Эти два возражения увели Коэна от его более раннего релевантного контекстуализма альтернатив.
Несмотря на то, что теперь Коэн признает, что у меня есть доказательства моей веры в то, что я не BIV, он все еще думает, что есть убеждения, для которых я никогда не смогу получить доказательства. Он формулирует новый радикальный скептический парадокс с точки зрения таких убеждений. Коэн просит нас представить существо, которое является BIV , но никогда не будет иметь доказательств того, что это . Назовите такое существо BIV*. Итак, мое убеждение в том, что я не BIV*, — это убеждение, которому у меня никогда не будет доказательств. Мы можем сформулировать следующий новый парадокс в терминах этого убеждения.
- Я знаю, что у меня есть руки.
- ф я не знаю, что я не МВБ*, то я не знаю, что у меня есть руки.
- Я не знаю, что я не МВБ*.
Поскольку этот парадокс включает в себя скептическую гипотезу, для которой у меня никогда не будет доказательств, мысль о том, что у меня могут быть доказательства моей веры в то, что я не BIV*, не должна мешать Коэновскому решению этого нового парадокса.
Но, учитывая, что Коэн отказался от соответствующих альтернативных рамок, каково же его решение парадокса BIV*? Прежде всего он отмечает, что моя вера в то, что я не BIV*, может быть внутренне рациональной, или то, что он теперь называет неочевидно рациональный . Опять же, убеждение S в том, что р, является неэвиденциально рациональным, если для S эпистемически рационально полагать, что р, даже если у S нет доказательств для этого убеждения. Более того, теперь Коэн предполагает, что
S знает, что p тогда и только тогда, когда ее убеждение в том, что p в некоторой степени эпистемически рационально d , где эпистемическая рациональность имеет как доказательный, так и недоказательный компонент, и где d определяется контекстом. (см. Коэн 1999, pp. 63-69, 76-77)
Предположим, что у меня есть определенное количество свидетельств в пользу моего убеждения в том, что у меня есть руки, и что мое убеждение в том, что у меня есть руки, следовательно, доказательно рационально в степени де :. Предположим также, что моя вера в то, что я не BIV*, в какой-то степени неочевидно рациональна dne . Коэн утверждает, что «недоказательная рациональность [моей веры в то, что я не МВБ*] является компонентом общей рациональности или обоснования любого эмпирического утверждения» (Коэн 19).99, с. 86, фн. 36). Таким образом, мы можем предположить, что моя вера в то, что у меня есть руки, эпистемически рациональна в степени d *, где d * равняется de плюс dne .
Коэн теперь говорит, что степень, в которой убеждение должно быть эпистемически рациональным, если оно должно считаться знанием, «определяется некоторой сложной функцией намерений говорящего, ожиданий слушателя, предпосылок разговора, отношения значимости и т. д.». (Коэн 1999, стр. 61). Он предполагает, что сотрудничество слушателей является неотъемлемой частью этой функции. Он также утверждает, что в обычном контексте эта сложная функция определяет, что убеждение является достаточно эпистемически рациональным, если оно эпистемически рационально до 9-й степени.0050 до . И d * — степень эпистемической рациональности моей веры в то, что у меня есть руки, — больше, чем do . Это означает, что в обычном контексте я могу знать, что у меня есть руки. «И поскольку то, что у меня есть рука, означает, что я не мозг в бочке [и a fortiori a BIV*], в тех же [обычных] контекстах моя вера в то, что я не мозг в бочке -ват достаточно рационален, чтобы я знал, что я не мозг-в-чане» (Cohen 1999, p. 77). Это позволяет ему преодолеть возражение, что я знаю априори , что я не МВБ, ибо «моё знание о том, что я не мозг в бочке, частично основано на моих эмпирических доказательствах (свидетельствах того, что у меня есть рука), и поэтому не является априори » (Коэн, 1999, с. 76). Таким образом, в обычном контексте мы принимаем утверждения (1) и (7) нового парадокса радикального скептицизма, но отрицаем утверждение (8).
Но в скептических контекстах сложная функция указывает, что убеждение является достаточно эпистемически рациональным только в том случае, если оно эпистемически рационально до 9-й степени.0050 дс . И d * меньше, чем Ds Это означает, что в скептических контекстах «моя вера в то, что у меня есть рука, недостаточно рациональна, чтобы я знал, что у меня есть рука. В тех же [скептических] контекстах у меня нет оснований знать, что я не мозг в бочке» (Cohen 1999, p. 77). В скептических контекстах мы принимаем утверждения (7) и (8), но отрицаем утверждение (1). Таким образом, Коэн решает парадокс BIV*, сохраняя при этом замкнутость.
6. Другие формы эпистемологического контекстуализма
Помимо уже рассмотренных, заслуживают упоминания еще несколько форм эпистемологического контекстуализма. Начнем с формы, принадлежащей Стивену Риберу, которая наиболее похожа на уже рассмотренные.
а. Объяснительный контекстуализм
В книге «Скептицизм и контрастивное объяснение» Стивен Рибер предлагает контекстуалистское решение скептической головоломки, возникающей при совместном рассмотрении (1), (2) и (3). Сначала он предлагает следующий анализ знания:
S знает, что P … если и только если: тот факт, что P объясняет, почему S считает, что P . (Rieber 1998, стр. 194)
Далее он утверждает, что его анализ знаний «порождает контекстную чувствительность, необходимую для решения скептической головоломки» (Rieber 1998, стр. 195). Он говорит, что «то, что считается объяснением, сильно зависит от контекста. В частности, как показала недавняя работа по контрастивному объяснению, оно может зависеть от подразумеваемого контраста » (Рибер 19).98, с. 195). Например, только больные сифилисом заболевают парезом, но большинство больных сифилисом никогда не болеют парезом. Предположим, что у Смита и сифилис, и парез. Мы могли бы спросить
(S) Объясняет ли тот факт, что у Смита сифилис, почему он заболел парезом?
Согласно Риберу, ответ на этот вопрос может зависеть от того, что имплицитно противопоставляется Смиту. Если имеется подразумеваемый контраст с Джонсом, у которого нет ни сифилиса, ни парезов, то мы понимаем, что (S) просит
(J) Объясняет ли тот факт, что у Смита сифилис, почему он , а не Джонс заболел парезом?
И ответ на (J) вполне может быть да. Однако, если имеется подразумеваемый контраст с Брауном, у которого сифилис, но не парез, то мы понимаем, что (S) спрашивает
(B) Объясняет ли тот факт, что у Смита сифилис, почему он , а не Браун контрактный парез?
И ответ на (B) вполне может быть нет. Таким образом, кажется, что то, объясняет ли одна вещь другую, может зависеть от контекста. Таким образом, учитывая объяснительный анализ знаний Рибера, знания также будут контекстно-зависимыми.
Анализ знаний Рибера кажется ему вполне подходящим для решения скептической загадки. Он предлагает на его анализе знаний спросить
(9) Знаю ли я, что у меня есть руки?
это спросить
(9a) Объясняет ли тот факт, что у меня есть руки, почему я считаю, что у меня есть руки?
Рибер утверждает, что в обычном контексте ответ на (9а) однозначно да, и поэтому в таких контекстах я знаю, что у меня есть руки. Предположительно, я также знаю в этих контекстах, что я не BIV.
Но рассмотрение скептической возможности BIV может привести к заметному контрасту с этой возможностью. Когда этот контраст бросается в глаза, мы понимаем, что (9) спрашивает
(9b) Объясняет ли тот факт, что у меня есть руки , а не безрукий BIV , почему я верю, что у меня есть руки , а не то, что я без ручки BIV ?
Ответ на (9b) — нет, поскольку все имеющиеся у меня доказательства моей веры в то, что у меня есть руки, совместимы с тем, что я безрукий BIV. И всякий раз, когда ответ на (9б) нет, таков и ответ на (9). Таким образом, в скептических контекстах, в которых контраст с возможностью BIV бросается в глаза, мы должны принять (3), но отвергнуть (1). Скептик может честно сказать в таких контекстах, что я не знаю ни того, что я не МВБ, ни того, что у меня есть руки.
Объяснительный контекстуализм Рибера, таким образом, решает нашу скептическую загадку. В обычном контексте мы принимаем (1) и (2), но отрицаем (3). В таких случаях я знаю и то, что у меня есть руки, и то, что я не МВБ. Однако, когда мы рассматриваем некоторые скептические возможности, некоторые контрасты становятся очевидными. В этих контекстах я не знаю ни того, что у меня есть руки, ни того, что я не МВБ.
б. Эвиденциальный контекстуализм
В «Контекстуализме и проблемах внешнего мира» Рам Нета утверждает, что стандарты знания неизменны, и поэтому мы не должны рассматривать скептиков как способных поднять эти стандарты. Вместо этого мы должны понимать, что скептик ограничивает то, что может считаться свидетельством. Скептик делает это, согласно Нете, используя контекстную чувствительность наших атрибуций свидетельств. Например, когда она выдвигает скептическую гипотезу BIV, скептик ограничивает то, что я могу искренне считать своим свидетельством, только теми ментальными состояниями, которые доступны мне, независимо от того, являюсь ли я BIV или нет. То есть она препятствует тому, чтобы любое из моих текущих ментальных состояний считалось свидетельством моих убеждений о внешнем мире, тем самым создавая непреодолимый (по крайней мере в этом контексте) эпистемологический разрыв между моим свидетельством и моими убеждениями. В этих контекстах мои убеждения не соответствуют эпистемологическому стандарту и, следовательно, не могут считаться знанием. Тем не менее, в контексте, в котором я не рассматриваю скептические гипотезы, у меня может быть множество свидетельств для моих представлений о внешнем мире. В таких контекстах мои убеждения могут соответствовать эпистемологическим стандартам и поэтому могут считаться знанием. Таким образом, версия контекстуализма Неты, как и другие версии, которые мы рассмотрели, предназначена для разрешения знакомых конфликтов и объяснения того, почему в большинстве контекстов мы думаем, что у нас есть знания, но почему в других контекстах мы думаем, что у нас их нет.
в. Контекстуализм как теория познания
Последние две формы эпистемологического контекстуализма, принадлежащие Майклу Уильямсу и Дэвиду Аннису, имеют мало общего с формами, которые мы рассматривали до сих пор.
В своей недавней работе Уильямс приводит доводы в пользу контекстуализма, который, по его мнению, представляет собой точку зрения, согласно которой «независимо от всех [ситуационных, дисциплинарных и других контекстуально переменных факторов] предложение не имеет никакого эпистемологического статуса. Там не в том дело относительно того, какое обоснование оно либо допускает, либо требует» (Williams 1996a, p. 119). Его аргументы в пользу контекстуализма также считаются аргументами против эпистемологического реализма , который представляет собой точку зрения, согласно которой даже независимо от контекстуальных факторов есть факт того, какого рода обоснование требуется убеждению. В частности, эпистемологический реализм поддерживает истинность доктрины эпистемического приоритета (или DEP). Согласно DEP, наши представления о внешнем мире должны быть обоснованы по чувственному опыту если они должны равняться знанию. Уильямс утверждает, что эпистемологический реализм в целом и DEP в частности представляют собой «спорные и, возможно, необязательные теоретические идеи о знании и обосновании» (Williams 1999b, стр. 144). Он также утверждает, что скептицизм существенно зависит от этих спорных идей и что, будучи теоретическими, они не навязываются нам нашими обычными способами эпистемологического мышления. Это предполагает, что скептицизм неестественен и, таким образом, бремя доказывания лежит на скептике. Тем не менее, поскольку скептик не может нести это бремя, у нас, согласно Уильямсу, нет причин серьезно относиться к скептицизму.
Контекстуализм Аннис задуман как альтернатива как фундаментализму, так и когерентизму. Аннис жалуется, что и фундаментализм, и когерентизм игнорируют социальную природу оправдания. Таким образом, согласно его версии контекстуализма, S имеет право полагать, что р, только если она может встретить определенные возражения, выражающие реальные сомнения. Эти возражения могут включать, но не обязательно ограничиваться ими, возражения, согласно которым S не в состоянии знать, что p, и возражения, согласно которым p ложно. Мы могли бы возразить, например, что, поскольку С. ненадежна в подобных ситуациях, она не в состоянии знать, что книга на той полке коричневая. Таким образом, если S должна иметь основания полагать, что книга коричневая, она должна быть в состоянии ответить на это возражение. Обоснование убеждения С. в том, что p также зависит, согласно Аннис, от кто выдвигает определенные возражения и по поводу важности того, что S прав насчет p. Важно, например, что летные инструкторы С., а не ее поддразнивающие друзья, возражают против того, что она ненадежна, когда дело доходит до различения цветов на достаточно удаленных объектах. Аннис утверждает, что теория обоснования, включающая подобные контекстуальные параметры, работает лучше, чем фундаментализм или когерентизм, которые упускают из виду социальную природу обоснования.
7. Возражения против контекстуализма
В этом разделе мы обсудим два основных возражения против эпистемологического контекстуализма. Это ни в коем случае не единственные критические замечания, направленные против контекстуализма, но они представляют темы, которые вызвали дополнительные возражения, а также альтернативы контекстуализму. Таким образом, обсуждение этих возражений должно стать центром исследования возражений против контекстуализма.
Палле Юрграу (1983) утверждает, что контекстуализм допускает такие диалоги, поскольку он утверждает, что стандарты знания перемещаются из контекста в контекст:
A: Это зебра?
Б: Да, это зебра.
А: Но можете ли вы исключить, что это просто искусно раскрашенный мул?
Б: Нет, не могу.
А: Значит, вы признаете, что не знали, что это зебра.
Б: Нет, я тогда знал, что это зебра. Но после твоего вопроса я уже не знал.
Этот диалог кажется Юрграу абсурдным, поскольку кажется, что в ходе разговора не меняется ничего, что объясняло бы изменение эпистемического состояния Б: В в начале разговора находится в такой же хорошей эпистемологической позиции, как и она. находится в конце беседы, поэтому кажется, что если Б знает в начале, то она должна знать и в конце. Это предполагает, что, вопреки эпистемологическому контекстуализму, мы не можем влиять на сдвиги в стандартах знания, просто упоминая определенные скептические возможности.
Контекстуалисты (см. DeRose 1992) ответили на такого рода возражение, заявив, что, как только А вводит скептическую возможность и тем самым поднимает стандарты знания, Б больше не может по-настоящему сказать: «Тогда я знал, что это была зебра. ” Как только стандарты знания были подняты, истинность любого присвоения знаний, включая присвоение, которое предназначено для применения только в какое-то время в прошлом, должно оцениваться в соответствии с этими более высокими стандартами. После повышения стандартов В не может одновременно приписывать себе знание в прошлом и отказывать себе в знании в настоящем. Теперь ему должно быть только отрицать знание самого себя; как только стандарты были подняты, ни прошлое «я» Б, ни его настоящее «я» не знают, что это зебра.
Стивен Шиффер подверг эпистемологический контекстуализм критике другого рода. Опять же, контекстуализм утверждает, что мы приписываем знание стандартам, которые меняются от контекста к контексту. Фактически это означает, что когда мы говорим, что Б знает, что это зебра, мы имеем в виду, что она знает 90 050 относительно такого-то и такого-то эпистемологического стандарта 9.0051 что это зебра. Иными словами, контекстуализм утверждает, что наши атрибуции знаний неявно относительны . Тем не менее, ответ контекстуалиста на возражение Юрграу предполагает, что Б — или кто-либо другой, если на то пошло, — может не осознавать, что наши атрибуции знания имплицитно соотносятся с эпистемологическим стандартом, который перемещается от контекста к контексту. Шиффер, однако, утверждает, что общелингвистическая истина заключается в том, что говорящие делают осознают, что определенные атрибуции имплицитно относительны. Например, любой, кто произносит «Идет дождь», чтобы сказать, что в Лондоне идет дождь, прекрасно знает, что он утверждает, что в Лондоне идет дождь. Тем не менее, согласно Шифферу, когда мы произносим «Б знает, что это зебра», мы обычно делаем , а не считаем, что мы утверждаем, что B знает относительно любого стандарта. Все это предполагает, утверждает Шиффер, что контекстуалист ошибается, полагая, что наши атрибуции знаний имплицитно относительны, и, следовательно, ошибается, полагая, что стандарты знания могут меняться от контекста к контексту.
8. Альтернативы контекстуализму
Подобные возражения отталкивают людей от эпистемологического контекстуализма к теориям, предусматривающим эпистемологические стандарты, которые остаются неизменными от контекста к контексту. Две такие теории представляют собой альтернативы контекстуализму. Первое — скептицизм, второе — муреанство. И скептики, и мурианцы утверждают, что стандарты знаний не , а не сдвиг. Тем не менее, в то время как скептики утверждают, что они неизменно на выше , мурианцы утверждают, что стандарты неизменно относительно ниже .
Скептик утверждает, что не только нет контекстов, в которых мы знаем, что мы не МВБ, но также и что нет контекстов, в которых мы знаем, что у нас есть руки (см., например, Unger 1975 и Stone 2000) . Этот ответ, однако, кажется некоторым неправдоподобным, поскольку он не согласуется с мыслью о том, что существует много контекстов, в которых мы можем и действительно знаем что-то об окружающем нас мире.
Муреец утверждает, что никогда не бывает непреодолимых препятствий для того, чтобы мы знали, что у нас есть руки, и что мы не BIV.
Муровский ответ Эрнеста Сосы начинается с отказа от идеи Нозика о том, что знание требует чувствительности (см. Раздел 2). Вместо этого он утверждает, что знание требует безопасности, согласно которой S поверил бы, что p, только если бы это было так (см. Sosa 1999, p. 142). Более того, и моя вера в то, что у меня есть руки, и моя вера в то, что я не МВБ, в безопасности. Следовательно, оба убеждения всегда могут считаться знанием. Соса говорит, что
в конце концов, нелегко кто-то поверит, что [человек не был радикально обманут], не будучи правдой… . В актуальном мире и на значительном расстоянии от актуального мира, вплоть до весьма отдаленных возможных миров, наша вера в то, что мы не заблуждаемся радикально, совпадает с фактом, заблуждаемся ли мы или не заблуждаемся радикально. (Sosa 1999, стр. 147)
Однако, если я могу знать из разных контекстов, что я не МВБ, почему иногда мне кажется, что я не 0051 знаешь, что я не МВБ? Соса утверждает, что, поскольку мы легко можем принять безопасность за чувствительность и поскольку убеждение в том, что мы не МБВ, не является чувствительным, нам иногда может казаться, что наша вера в то, что мы не МБВ, не является безопасным и, следовательно, что мы не знаю, что мы не BIVs. Тем не менее, это, по мнению Сосы, всего лишь видимость. Ибо, поскольку мы верим, что безопасно для , мы можем знать в разных контекстах, что мы не BIV, и, таким образом, принять муровский ответ на наши скептические загадки.
Тим Блэк также дает муровский ответ на эти загадки. Используя требование чувствительности Нозика к знанию, Блэк утверждает в «Мурском ответе на скептицизм мозгов в бочке», что единственные миры, которые имеют отношение к тому, знает ли S, что p, — это те, в которых убеждение S создается методом что на самом деле его производит. Это означает, что миры МВБ — возможные миры, в которых S является МВБ — не имеют отношения к тому, знает ли S, что она не МВБ. Ибо миры BIV — это миры, в которых ее вера производится другим методом, а не тем, который фактически ее производит. Таким образом, поскольку миры МВБ не имеют отношения к тому, знает ли S что-то о внешнем мире, S может знать и то, что у нее есть руки, и то, что она не МВБ. Это тоже предполагает муровский ответ на наши скептические загадки.
9. Заключение
Мы охарактеризовали эпистемологический контекстуализм таким образом, который позволяет нескольким различным теориям считаться версиями этой позиции. В частности, мы видели, что эпистемологи-контекстуалисты утверждают, что определенные черты разговорных контекстов формируют стандарты, которым человек должен соответствовать, чтобы его убеждения считались знанием. Понимаемый таким образом, довольно широкий спектр взглядов будет считаться версиями эпистемологического контекстуализма. Различные версии будут расходиться во мнениях более какие особенности разговорного контекста могут формировать эпистемологические стандарты, и более как соответствующие контекстуальные особенности помогают формировать эти стандарты. Тем не менее, несмотря на различия между версиями эпистемологического контекстуализма, каждая из них стремится достичь ценных целей объяснения наших эпистемологических суждений и решения загадок, порожденных скептическими аргументами.
10. Ссылки и дополнительная литература
- Аннис, Дэвид. (1978) «Контекстуальная теория эпистемологического обоснования». Американский философский ежеквартальный журнал 15: 213-219.
- Остин, Дж. Л. (1979) «Другие разумы». В Philosophical Papers , 3-е изд. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.
- Черный, Тим. (2002a) «Муровский ответ на скептицизм в отношении мозгов в бочке». Австралазийский философский журнал 80: 148-163.
- Черный, Тим. (2002b) «Соответствующие альтернативы и меняющиеся стандарты знаний». Southwest Philosophy Review 18: 23-32.
- Брюкнер, Энтони. (1994) «Меняющееся содержание атрибутов знаний». Философия и феноменологические исследования 54: 123-126.
- Коэн, Стюарт. (1986) «Знание и контекст». Журнал философии 83: 574-583.
- Коэн, Стюарт. (1987) «Знание, контекст и социальные стандарты». Синтез 73: 3-26.
- Коэн, Стюарт. (1988) «Как быть фаллибилистом». Философские перспективы 2, Эпистемология : 91-123.
- Коэн, Стюарт. (1998a) «Контекстуалистические решения эпистемологических проблем: скептицизм, Геттье и лотерея». Австралазийский философский журнал 76: 289-306.
- Коэн, Стюарт. (1998b) «Два вида скептических аргументов». Философия и феноменологические исследования 58: 143-159.
- Коэн, Стюарт. (1999) «Контекстуализм, скептицизм и структура причин». Философские перспективы 13, Эпистемология : 57-89.
- Коэн, Стюарт. (2000a) «Контекстуализм и скептицизм». Вопросы философии 10, Скептицизм : 94-107.
- Коэн, Стюарт. (2000b) «Ответы [Кляйну, Хоторну и Прадесу]». Вопросы философии 10, Скептицизм : 132-139.
- Коэн, Стюарт. (2001) «Защита контекстуализма: комментарии к книге Ричарда Фельдмана «Скептические проблемы, контекстуалистские решения»». Философские исследования 103: 87-98.
- ДеРоуз, Кит. (1992) «Контекстуализм и атрибуция знаний». Философия и феноменологические исследования 52: 913-929.
- ДеРоуз, Кит. (1996a) «Знание, утверждение и лотереи». Австралазийский философский журнал 74: 568-580.
- ДеРоуз, Кит. (1996b) «Соответствующие альтернативы и содержание атрибутов знаний». Философия и феноменологические исследования 56: 193-197.
- ДеРоуз, Кит. (1999a) «Решение скептической проблемы». Перепечатано в Кейт ДеРоуз и Тед А. Уорфилд, ред., Скептицизм: современный читатель . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.
- ДеРоуз, Кит. (1999b) «Контекстуализм: объяснение и защита». В книге Джона Греко и Эрнеста Сосы, ред., The Blackwell Guide to Epistemology . Оксфорд: Блэквелл.
- ДеРоуз, Кит. (1999c) «Введение: ответ на скептицизм». В Кейт ДеРоуз и Тед А. Уорфилд, ред., Скептицизм: современный читатель . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.
- ДеРоуз, Кит. (2000a) «Как мы можем знать, что мы не мозги в чанах?» Южный философский журнал 38 (Приложение к конференции Spindel): 121-148.
- ДеРоуз, Кит. (2000b) «Теперь ты это знаешь, теперь ты этого не знаешь». Труды двадцатого Всемирного философского конгресса: Том V, Эпистемология : 91-106.
- ДеРоуз, Кит. (2002) «Утверждение, знание и контекст». Philosophical Review 111 (2): 167-203.
- ДеРоуз, Кит. (2004) «Семантика единого табло». Философские исследования 119 (1-2): 1-21.
- ДеРоуз, Кит. (2004b) «Соса, безопасность, чувствительность и скептические гипотезы». В Джон Греко, изд., Соса и его критики . Оксфорд: Блэквелл.
- Дрецке, Фред И. (1981) Знание и поток информации . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.
- Дрецке, Фред И. (2000a) «Эпистемические операторы». В «Восприятие, знание и вера: избранные очерки ». Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
- Дрецке, Фред И. (2000b) «Прагматическое измерение знания». В «Восприятие, знание и вера: избранные очерки ». Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
- Фельдман, Ричард. (1999) «Контекстуализм и скептицизм». Философские перспективы 13, Эпистемология : 91-114.
- Фельдман, Ричард. (2001) «Скептические проблемы, контекстуалистические решения». Философские исследования 103: 61-85.
- Фогелин, Роберт Дж. (1999) «Бремя скептика». Международный журнал философских исследований 7: 159-172.
- Гарфинкель, Алан. (1981) Формы объяснения . Нью-Хейвен: Издательство Йельского университета.
- Голдман, Элвин И. (1976) «Распознавание и перцептивные знания». Журнал философии 73: 771-791.
- Гамбургер, Роберт. (1987) «Обоснованное утверждение и относительность знаний». Философские исследования 51: 241-269.
- Хоторн, Джон. (2002) «Льюис, лотерея и предисловие». Анализ 62: 242-251.
- Хеллер, Марк. (1989) «Соответствующие альтернативы». Философские исследования 55: 23-40.
- Хеллер, Марк. (1999a) «Правильная роль контекстуализма в эпистемологии против удачи». Философские перспективы 13, Эпистемология : 115-129.
- Хеллер, Марк. (1999b) «Соответствующие альтернативы и закрытие». Австралазийский философский журнал 77: 196-208.
- Хофвебер, Томас. (1999) «Контекстуализм и проблема значения-намерения». В Кепа Корта, Эрнест Соса, Ксабьер Аррасола, ред., Познание, действие и рациональность . Дордрехт: Клувер.
- Джейкобсон, Стивен. (2001) «Контекстуализм и глобальные сомнения в отношении мира». Синтез 129: 381-404.
- Джонсен, Бредо К. (2001) «Контекстуалистические мечи, скептические орала». Философия и феноменологические исследования 62: 385-406.
- Кляйн, Питер. (2000) «Контекстуализм и реальная природа академического скептицизма». Вопросы философии 10, Скептицизм : 108-116.
- Корнблит, Хилари. (2000) «Контекстуалистическое уклонение от эпистемологии». Вопросы философии 10, Скептицизм : 24-32.
- Льюис, Дэвид. (1979) «Подсчет очков в языковой игре». Журнал философской логики 8: 339-359.
- Льюис, Дэвид. (1986) «Причинное объяснение». В Philosophical Papers, Volume II . Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.
- Льюис, Дэвид. (1996) «Неуловимое знание». Австралазийский философский журнал 74: 549-567.
- Липтон, Питер. (1990) «Противоположное объяснение». В Дадли Ноулз, изд., Объяснение и его пределы . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
- Липтон, Питер. (1991) Вывод наилучшего объяснения . Лондон: Рутледж.
- Нета, Рам. (2002) «S знает, что р.» № 36: 663-681.
- Нета, Рам. (2003) «Контекстуализм и проблема внешнего мира». Философия и феноменологические исследования 66: 1-31.
- Нета, Рам. (2003) «Скептицизм, контекстуализм и семантическое самопознание». Философия и феноменологические исследования 67 (2): 396–411.
- Нозик, Роберт. (1981) Философские объяснения . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
- Окли, И.Т. (2001) «Ответ скептика на льюианский контекстуализм». Канадский философский журнал 31: 309-332.
- Притчард, Дункан. (2000) «Закрытие и контекст». Австралазийский философский журнал 78: 275-280.
- Притчард, Дункан. (2001) «Контекстуализм, скептицизм и проблема эпистемологического происхождения». Диалектика 55: 327-349.
- Притчард, Дункан. (2002) «Недавняя работа по радикальному скептицизму». Американский философский ежеквартальный журнал 39: 215-257.
- Рибер, Стивен. (1998) «Скептицизм и контрастное объяснение». № 32: 189-204.
- Рысев, Патрик. (2001) «Контекстно-зависимая атрибуция знаний». № 35: 477-514.
- Шаффер, Джонатан. (2001) «Знания, соответствующие альтернативы и упущенные подсказки». Анализ 61: 202-208.
- Шаффер, Джонатан. (2004a) «От контекстуализма к контрастивизму». Философские исследования , 119 (1-2): 73-104.
- Шаффер, Джонатан. (2004b) «Скептицизм, контекстуализм и дискриминация». Философия и феноменологические исследования , 69 (1): 138–155.
- Шиффер, Стивен. (1996) «Контекстуалистические решения скептицизма». Труды Аристотелевского общества 96: 317-333.
- Шац, Дэвид. (1981) «Надежность и соответствующие альтернативы». Философские исследования 39: 393-408.
- Шугер, Скотт. (1983) «Знание и его последствия». Американский философский ежеквартальный журнал 20: 217-225.
- Соса, Эрнест. (1999) «Как победить оппозицию Муру». Философские перспективы 13, Эпистемология : 141-153.
- Соса, Эрнест. (2000a) «Скептицизм и контекстуализм». Вопросы философии 10, Скептицизм : 1-18.
- Соса, Эрнест. (2000b) «Ответы [Томберлину, Корнблиту и Лереру]». Вопросы философии 10, Скептицизм : 38-41.
- Соса, Эрнест. (2004) «Соответствующие альтернативы, включая контекстуализм». Философские исследования , 119 (1-2): 35-65.
- Стэнли, Джейсон. (2000) «Контекст и логическая форма». Языкознание и философия 23: 391-434.
- Стэнли, Джейсон. (2004) «О лингвистической основе контекстуализма». Философские исследования , 119 (1-2): 119-146.
- Стайн, Гейл. (1976) «Скептицизм, соответствующие альтернативы и дедуктивное закрытие». Философские исследования 29: 249-261.
- Стоун, Джим. (2000) «Скептицизм как теория познания». Философия и феноменологические исследования 60: 527-545.
- Страуд, Барри. (1984) Значение философского скептицизма . Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.
- Унгер, Питер. (1975) Невежество: повод для скептицизма . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.
- Унгер, Питер. (1984) Философская теория относительности . Миннеаполис: Университет Миннесоты Press.
- Унгер, Питер. (1986) «Конусообразная модель знаний». Философские темы 14: 125-178.
- Фогель, Джонатан. (1987) «Отслеживание, закрытие и индуктивное знание». У Стивена Люпер-Фоя, изд. , Возможность познания: Нозик и его критики . Тотова, Нью-Джерси: Роуман и Литтлфилд.
- Фогель, Джонатан. (1990) «Есть ли контрпримеры к принципу замыкания?» В Гленн Росс и Майкл Д. Рот, ред., Сомнение: современные взгляды на скептицизм . Дордрехт: издательство Reidel Publishing Company.
- Фогель, Джонатан. (1997) «Скептицизм и фундаментализм: ответ Майклу Уильямсу». Журнал философских исследований 22: 11-28.
- Фогель, Джонатан. (1999) «Новая релевантная теория альтернатив». Философские перспективы 13, Эпистемология : 155-180.
- Уильямс, Майкл. (1988) «Эпистемологический реализм и основа скептицизма». Разум 97: 415-439.
- Уильямс, Майкл. (1996a) Неестественные сомнения: эпистемологический реализм и основа скептицизма . Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.
- Уильямс, Майкл. (1996b) «Философское понимание человеческого знания». Философия и феноменологические исследования 56: 359-378.
- Уильямс, Майкл. (1997) «Все еще неестественно: ответ Фогелю и Рорти». Журнал философских исследований 22: 29-39.
- Уильямс, Майкл. (1999a) Безосновательная вера: эссе о возможности эпистемологии , 2-е изд. Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.
- Уильямс, Майкл. (1999b) «Неопирронизм Фогелина». Международный журнал философских исследований 7: 141-158.
- Уильямс, Майкл. (2001) «Контекстуализм, экстернализм и эпистемологические стандарты». Философские исследования 103: 1-23.
- Уильямсон, Тимоти. (2001). «Комментарии к «Контекстуализму, экстернализму и эпистемологическим стандартам» Майкла Уильямса». Философские исследования 103: 25-33.
- Юрграу, Палле. (1983) «Знания и соответствующие альтернативы». Синтез 55: 175-190.
Информация об авторе
Тим Блэк
Эл. 2009
Oxford UP – Великобритания. | Оксфорд, США. |
Amazon — Великобритания. | Амазонка — США. |
(Amazon кажется значительно дешевле.)
В этой книге собраны некоторые из моих более ранних аргументов в защиту контекстуализма в эпистемологии, переработаны ранее опубликованные статьи, а также много нового материала.
Подробное содержание: ссылка в формате pdf.
Аннотация к книге:
Контекстуализм — это точка зрения, согласно которой эпистемологические стандарты, которым должен соответствовать субъект, чтобы предложение, приписывающее ему знание, было истинным, варьируются в зависимости от контекста, в котором эти предложения произносятся. В этом томе утверждается, что контекстуализм верен и превосходит своего соперника, инвариантизм, в обеих основных формах последнего: классическом инвариантизме и субъектно-чувствительном инвариантизме. В главе 2 представлен основной аргумент в пользу контекстуализма: аргумент, основанный на обычном использовании «знать(-я)». В главе 3 учет знаний об утверждении используется как для ответа на наиболее важное возражение против аргумента главы 2, так и для подтверждения второго положительного аргумента в пользу контекстуализма: аргумента, основанного на переменных условиях гарантированной утверждаемости для простых утверждений. Глава 4 исследует варианты того, как обращаться с семантикой контекстно-зависимых терминов в ситуациях разногласий между говорящими, и отвечает на возражения против контекстуализма, основанные на его предполагаемой неспособности справиться с такими разногласиями. Глава 5 отвечает на несколько возражений против контекстуализма, утверждающих, что «знать(-я)» в различных отношениях не ведет себя как контекстно-зависимый термин. В главе 6 утверждается, что контекстуализм имеет важное преимущество перед субъектно-чувствительным инвариантизмом в силу своей способности уважать «интеллектуализм», тезис о том, что вопросы о том, знает ли субъект что-либо, касаются исключительно связанных с истиной особенностей ситуации субъекта. В главе 7 исследуются важные связи между знаниями и различными оценками действий. Вопреки недавним заявлениям о том, что здесь можно найти важные преимущества для субъектно-чувствительного инвариантизма, утверждается, что контекстуализм на самом деле обрабатывает эти связи лучше, чем субъектно-чувствительный инвариантизм.
Ключевые слова книги: контекстуализм, инвариантизм, знание, субъектно-чувствительный инвариантизм, классический инвариантизм, утверждение, гарантированная утверждаемость, скептицизм, несогласие, интеллектуализм
Продолжается в обычном разговоре
Резюме главы:
В этом первоначальном изложении контекстуализма этот взгляд объясняется и отличается от других взглядов, и особенно от его соперника, инвариантизма, две основные формы которого, классический инвариантизм и субъект -чувствительный инвариантизм. Различные взгляды обсуждаются в основном со ссылкой на то, как они обрабатывают примеры, демонстрирующие важную особенность обычного использования «знать (я)»: то, что говорящие с удовольствием называют «знанием» в некоторых контекстах они не будут считаться таковыми. в других. После рассмотрения различных предварительных вопросов и предоставления краткой истории контекстуализма обсуждается связь между контекстуалистскими решениями философского скептицизма и корнями контекстуализма в том, что происходит в обычном, нефилософском разговоре.
Глава ключевые слова: Контекстуализм, инвариантизм, классический инвариантизм, чувствительный к субъекту инвариантизм, соответствующие альтернативы, контрастивизм, скептицизм
ГЛАВА 2: ГЛАВНЫЙ ОСНОВНЫЙ ЯЗЫЙ ДЛЯ Контекста
505555550 гг.
В этой главе представлен основной аргумент в пользу контекстуализма: аргумент, основанный на обычном, нефилософском использовании слова «знает». Исследуются как функции обычного использования, которые поддерживают контекстуализм, так и причины, по которым эти функции обеспечивают такую сильную поддержку. Следовательно, значительное внимание уделяется методологии философии обыденного языка, и особенно вопросу о том, когда для теории значения термина важно, чтобы обычные утверждения, связанные с этим термином, стали истинными. В Приложении к главе кратко рассматриваются контекстуалистские толкования терминов, отличных от «знает, что», и обсуждается, существуют ли столь же веские основания для этих других контекстуализмов.
Глава ключевые слова: Обычный язык, контекстуализм, инвариантизм
Глава 3: Утверждение, знание и контекст
Глава Аннотация:
Эта глава. аргумент контекстуалиста из обыденного употребления: то, что контекстуалист принимает за изменение условий истинности предложений, приписывающих знание, на самом деле является просто изменением условий, при которых эти предложения должны утверждаться. Исследовав условия, при которых следует принимать во внимание такие «маневры гарантированной утверждаемости», утверждается, что это возражение крайне неудачно. Представление утверждения, основанное на знаниях, представлено, защищено и используется как для того, чтобы опровергнуть продвинутую форму возражения о гарантированной утверждаемости, возражение об общности, так и для обеспечения второго положительного аргумента в пользу контекстуализма: аргумента, основанного на вариации условий гарантированной утверждаемости простого ( утверждения, не приписывающие знание). Приложение к этой главе борется с конкретными попытками Питера Унгера и Патрика Райсью дать инвариантистские описания лингвистических явлений, к которым обращаются контекстуалисты.
Глава ключевые слова : Контекстуализм, утверждение, знания, отчет знания о утверждении, гарантированная утверждение
Глава 4: Семантика одиночной таблички
Глава. чувствительные термины, может показаться, что говорящие противоречат друг другу, даже если они также, кажется, толкают «разговорную оценку» в разных направлениях. Представлено несколько вариантов того, как поступать в таких ситуациях, кульминацией которых является «взгляд на разрыв», сверхоценочный подход. Представление об «асимметричном разрыве» представлено как способ обработки отношения между утверждениями, сделанными в разное время в рамках одного разговора, а также для рассмотрения случаев «односторонних споров»: случаев, когда говорящий в одном контексте оспаривает утверждение, сделанное другим. другой говорящий в другом контексте. Показывая проблемы, рассматриваемые как общие проблемы, которые возникают даже с терминами, которые бесспорно зависят от контекста, и показывая способы решения таких проблем, эта глава опровергает возражения против контекстуализма, основанные на его предполагаемой неспособности уважать наше ощущение того, что спорщики в спорах о то, что «известно», противоречат друг другу.
Ключевые слова главы: разногласия, контекстуализм, разговорный счет, представление с промежутком, асимметричное представление с промежутком, взрывающееся представление табло, динамика диалога, несколько табло, единое табло
”: семантическая слепота и некоторые возражения против контекстуализма
Аннотация главы:
В этой главе рассматриваются несколько возражений против контекстуализма, некоторые из которых были заметными: возражения, основанные на суждениях о сравнительном содержании, и возражения, основанные на том, как «знать( s)» ведет себя в рамках металингвистических утверждений, отчетов об убеждениях, речевых отчетов и в связи с такими приемами, как «Я никогда этого не говорил». Сравнивая «знаю(-я)» с поведением явно зависящих от контекста терминов и особенно фокусируясь на правильных случаях – случаях, в которых контекстуалист действительно считает, что содержание «знания(-й)» изменяется – показано, что все эти возражения терпят неудачу. Вопреки утверждению, что контекстуалист должен делать неубедительную и дорогостоящую апелляцию к «семантической слепоте», чтобы избежать определенных проблем, показано, что способ, которым контекстуализм на самом деле вовлекает говорящих в такую слепоту, не вредит точке зрения, потому что говорящие в равной степени вовлечены в проблематичная семантическая слепота независимо от того, принимается контекстуализм или нет.
Ключевые слова главы: отчеты об убеждениях, речевые отчеты, семантическая слепота, контекстуализм,
Chapter Abstract: Показано, что контекстуализм избегает определенных проблем и, таким образом, получает важное преимущество перед субъектно-чувствительным инвариантизмом благодаря своей способности уважать «интеллектуализм», тезис о том, что вопросы относительно того, являются ли истинные убеждения субъектов количество знаний зависит исключительно от особенностей ситуаций тех субъектов, которые имеют отношение к истине, в том смысле, что они влияют на вероятность того, что убеждение истинно, и благодаря связанной с этим способности избегать санкционирования очень неправдоподобно звучащего «Теперь вы это знаете; теперь вы не »утверждает. «Ошибка семантического происхождения», из-за которой теория противопоставляется тому, что она имеет определенное неправдоподобное значение, когда действительные выводы теории вместо этого являются утверждениями более высокого уровня, разоблачается, чтобы обезоружить сопротивление контекстуализму, основанному на такой путанице. Ключевые слова главы : интеллектуализм, ошибка семантического спуска, семантическое восхождение, контекстуализм, субъектно-чувствительный инвариантизм, неуловимое знание Chapter Abstract: Субъектно-чувствительный инвариантизм оказался ошибочным из-за его неспособности справиться с некоторыми важными случаями использования «знания» от третьего лица. Затем внимание обращается на важное использование «знания» в связи с определенными оценками, объяснениями и предсказаниями действий агентов. Некоторые авторы полагали, что важное преимущество субъектно-чувствительного инвариантизма над контекстуализмом заключается в превосходной способности первого объяснять связи здесь. Даются ответы на частные возражения против контекстуализма, основанные на таких соображениях. Наконец, утверждается, что контекстуализм на самом деле лучше справляется с релевантным употреблением «знать(-я)», чем субъектно-чувствительный инвариантизм, потому что только контекстуализм может обрабатывать случаи, когда в цитируется вопрос о том, «знает» субъект или нет. связь с потенциальными действиями, которые субъект может или не может предпринять. Ключевые слова главы: утверждение, учет знания утверждения, практическое рассуждение, контекстуализм, субъектно-чувствительный инвариантизм, простое знание contextualist от The Free Dictionary (перенаправлено с contextualist ) н. любая теория, подчеркивающая важность контекста при изучении или разработке произведения, будь то литература или архитектура. [1925–30] контекст’ал•ист, с., прил. Рэндом Хаус Словарь колледжа Кернермана Вебстера, © 2010 K Dictionaries Ltd. Авторские права Random House, Inc., 2005, 1997, 1991. Все права защищены. школа литературной критики, которая фокусируется на произведении как на автономной сущности, значение которой должно быть получено исключительно из изучения самого произведения. Ср. Новая критика . — контекстуалист , с., прил. . -Ологи и -измы. Copyright 2008 The Gale Group, Inc. Все права защищены. Тезаурусантинимия, обращенные слова, Легенда: Переключение на новый тезаурус учение, изм, философская система, философия, школа мысли — вера (или система верований), признанная авторитетной какой-либо группой или школой Основано на WordNet 3.0, коллекции клипартов Farlex. © 2003-2012 Принстонский университет, Farlex Inc. Упоминается в ? Ссылки в архиве периодических изданий ? Когда его архитектор Рафаэль Монео был выбран в 1992 году, он проделал отличную работу — одновременно контекстуальную и модернистскую — в своей родной Испании, а также начал планировать увлекательный музейный комплекс в Стокгольме. После Золотого века: три новых здания художественного музея в Техасе. (Очерки) Единственный момент, который издатель не подчеркнул, — это радикальный характер критического подхода Бернса, который он называет панзаическим контекстуалистом. Хотя это не слабость, а сила, такой подход может оказаться трудным для многих читателей. Уэйн Бернс, «Плоть и дух в семи романах Харди» Главным жупелом контекстуализма было опасение, что контекстуалист ошибочно принимает изменчивость условий гарантированной утверждаемости атрибуций знания за изменчивость условий их истинности. Утверждение, знание и контекст Читатели Харрисона получают краткий и точный обзор основных точек давления в недавней августинской науке скромного контекстуалистского толка. Августин: христианская истина и расколотое человечество Одна из новейших теорий развития карьеры, контекстуалистская теория (Young, Valach, & Collin, 1996), основана на конструктивистской философии. Новые теории развития карьеры: тест для школьных консультантов Левинсон сравнивает виды фрагментов стихотворений романтического периода не как формалист, а как контекстуалист: «Мне неинтересно изучать морфологии. Визуальное и вербальное Эскиз в британском романтизме В отличие от своих атеистических предшественников эпохи Просвещения восемнадцатого века, Нильсен сочетает непоколебимую рациональную защиту атеизма с историцистским, контекстуалистским и антифундаменталистским прагматизмом. WITTGENSTEIN WITHOUT A NET Однако участники с небольшим образованием в области консультирования по вопросам злоупотребления психоактивными веществами или без него с большей вероятностью обосновывали контекстуалистскую точку зрения (41%), чем участники с более высоким уровнем образования в области консультирования по вопросам злоупотребления психоактивными веществами (16%). Консультирование представлений студентов о зависимости от психоактивных веществ и связанных с ними первоначальных вмешательств Во-вторых, анализ обоснованной теории особенно подходит для изучения таких вопросов, поскольку обоснованная теория представляет собой подход, который можно применять в рамках реалистического или контекстуалистского подхода. Объективность и надежность в качественном анализе: реалистическая, контекстуалистская и радикальная конструкционистская эпистемология Универсалистский и контекстуалистский подходы являются истинными парадигмами в том смысле Куна, что они в целом неоспоримы и часто считаются неоспоримыми. Стратегическое управление человеческими ресурсами: ценность различных парадигм Эта книга является интересным дополнением к серии «Идеи в контексте», поскольку Вайнштейн не является в первую очередь контекстуалистским интерпретатором Спенсера. Равная свобода и полезность: либеральный утилитаризм Герберта Спенсера Однако решимость Ли загнать постмодернистскую политическую теорию в прокрустово ложе нигилизма приводит ее к утверждению, что контекстуалистские представления об истине, антифундаментализм, далеко не способствуют демократической политике, поскольку Уильяма Коннолли, скорее всего, приведут к политике, чреватой опасностью для демократии, для «политики идентичности» (стр. 158). Политика и правда: политическая теория и постмодернистский вызов Браузер словарей ? Полный браузер ? в:
Отрасли философии, Эпистемология Оценка |
Биопсихология |
Сравнительный |
Познавательный |
Развивающие |
Язык |
Индивидуальные различия |
Личность |
Философия |
Социальные | Индекс философии: Эстетика ·
Эпистемология ·
Этика ·
Логика ·
Метафизика ·
Сознание ·
Философия языка ·
Философия разума ·
Философия науки ·
Социальная и политическая философия ·
Философия ·
Философы ·
Список списков В философии контекстуализм описывает совокупность взглядов в философии языка, которые подчеркивают контекст , в котором происходит действие, высказывание или выражение, и утверждают, что в некотором важном отношении действие, высказывание, или выражение может быть понято только относительно этого контекста. Контекстуалистские взгляды считают, что философски спорные концепции, такие как «значение P », «знание того, что P », «имея причину для A » и, возможно, даже «быть верным» или «быть правым» имеют значение только относительно определенного контекста. Некоторые философы считают, что контекст- зависимость может привести к релятивизму, тем не менее контекстуалистские взгляды становятся все более популярными в философии. В этике «контекстуалистские» взгляды наиболее тесно связаны с ситуативной этикой или с моральным релятивизмом. Методологии эмпирических исследований в криминалистике разработаны Сравнительный контекстуальный анализ.
Также найдено в: Thesaurus, Encyclopedia. контекст•ту•ал•изм
(kənˈtɛks tʃu əˌlɪz əm) Сол. Контекстуализм | Психология Вики | Фэндом
Методы |
Статистика |
Клинический |
Образовательные |
промышленный |
Профессиональные товары |
Мировая психология | Содержание
- 1 Эпистемология
- 1.1 Введение
- 1.2 Критика
- 2 Примечания
- 3 Ссылки и дополнительная литература
- 4 Внешние ссылки
Эпистемология
Введение
В эпистемологии контекстуализм – это трактовка слова «знает» как контекстно-зависимого. Контекстно-зависимые выражения — это те, которые «выражают разные предложения относительно разных контекстов использования». [1] Например, некоторые термины, относительно бесспорно считающиеся контекстно-зависимыми, являются индексальными, например «я», «здесь» и «сейчас». Хотя слово «я» одинаково во всех контекстах употребления, его значение и то, к кому оно относится, различаются в зависимости от того, кто произносит это слово. Точно так же контекстуалист утверждает, что слово «знает» зависит от контекста. Таким образом, контекстуализм в эпистемологии — это семантический тезис о том, как слово «знает» приобретает свое значение, а не эпистемологическая теория. [2] Однако несколько эпистемологов принимают его для применения его семантического значения к эпистемологическим проблемам, таким как скептицизм, проблема Геттье и парадокс лотереи.
Главный принцип контекстуалистской эпистемологии, независимо от того, с какой трактовкой знания она связана, заключается в том, что атрибуции знаний контекстно-зависимы. То есть, когда мы приписываем кому-то знание, значение имеет контекст, в котором мы используем термин «знание». Если мы используем его в повседневных разговорных контекстах, утверждает контекстуалист, мы можем спасти большую часть знаний, которые, как нам кажется, у нас есть, от скептических гипотез. Если термин «знание» используется при рассмотрении скептических гипотез, то высказывания о знаниях, которыми обладает человек, ложны. Важно отметить, что эта теория не допускает, что кто-то может иметь знание в один момент, а не в другой, поскольку вряд ли это было бы удовлетворительным эпистемологическим ответом. Что влечет за собой контекстуализм, так это то, что в одном контексте высказывание об атрибуции знания может быть истинным, а в контексте с более высокими стандартами знания то же самое утверждение может быть ложным. Это происходит точно так же, как «я» может правильно использоваться (разными людьми) для обозначения разных людей в одно и то же время.
Таким образом, стандарты для приписывания знаний кому-либо, утверждает контекстуалист, варьируются от одного контекста пользователя к другому. Таким образом, если я говорю «Джон знает, что его машина находится перед ним», высказывание истинно тогда и только тогда, когда (1) Джон считает, что его машина находится перед ним, (2) машина на самом деле находится впереди него. его, и (3) Джон соответствует эпистемологическим стандартам, которые выбирает мой (говорящего) контекст. Это свободная контекстуалистская трактовка знания, и существует множество существенно отличающихся друг от друга теорий познания, которые могут соответствовать этому контекстуалистскому шаблону и, таким образом, иметь контекстуалистскую форму.
Например, эвиденциалистская трактовка знания может быть примером контекстуализма, если считается, что сила обоснования зависит от контекста. И тот, кто принимает релевантную альтернативную версию знания — на которой с — может быть контекстуалистом, считая, что диапазон релевантных альтернатив чувствителен к разговорному контексту. ДеРоуз принимает тип модального или «безопасного» (как это с тех пор стало известно) объяснения, согласно которому знание является вопросом веры относительно того, является ли p случаем, соответствующим факту дела, не только в актуальном мире, но и в достаточно близких возможных мирах: знание сводится к тому, что не существует «близких» миров, в которых ошибаются в отношении п. Но насколько близко достаточно близко? Именно здесь ДеРоуз использует модальное объяснение знания в контекстуалистическом направлении, поскольку диапазон «эпистемически релевантных миров» — это то, что зависит от контекста: в контекстах с высокими стандартами чье-то убеждение должно соответствовать факту в гораздо более широком диапазоне миров. чем уместно в контексте низких стандартов.
Критика
Контекстуалистические представления о знании становились все более популярными к концу 20 века как ответ на проблему скептицизма. Наряду с проблемой скептицизма контекстуалистская теория может быть использована для объяснения более приземленных скептических возможностей, включая так называемый парадокс лотереи. Утверждение, приписываемое Стюарту Коэну, Фреду Дрецке, Гейл Стайн, Дэвиду Льюису, а в последнее время Киту ДеРоузу, Майклу Уильямсу и другим, состоит в том, что слово «знание» является своего рода индексальным.
Однако контекстуалистская эпистемология подверглась критике со стороны нескольких философов. Контекстуализм противостоит любой общей форме инвариатизма , который утверждает, что знание не является контекстно-зависимым (т. е. инвариантным). Более поздняя критика была в форме конкурирующих теорий, в том числе Предметно-чувствительный инвариантизм (SSI), в основном из-за работы Джона Хоторна (2004), и Инвариантизм относительно интересов (IRI), благодаря Джейсону Стэнли. (2005). SSI утверждает, что именно контекст субъекта атрибуции знаний определяет эпистемологические стандарты, тогда как контекстуализм утверждает, что это атрибут. IRI, с другой стороны, утверждает, что именно контекст практического интереса субъекта атрибуции знаний определяет эпистемологические стандарты. Стэнли пишет, что голый IRI — это «просто утверждение, что независимо от того, знает ли кто-нибудь, что p может быть частично определен практическими фактами об окружающей среде субъекта». быть ограниченным утверждением о контекстно-зависимой атрибуции знаний (или слова «знает»). Таким образом, любая точка зрения, которая утверждает, что нечто иное, чем атрибуции знаний, является контекстно-зависимым, строго говоря, не является формой контекстуализма. )
Примечания
- ↑ Стэнли (2005), с. 16.
- ↑ Стэнли (2005), с. 17.
- ↑ Стэнли (2005), с. 85.
Ссылки и дополнительная литература
- Аннис, Дэвид. 1978. «Контекстуалистская теория эпистемического обоснования», в American Philosophical Quarterly , 15: 213-219.
- Каппелен, Х. и Лепор, Э. 2005. Бесчувственная семантика: защита семантического минимализма и плюрализма речевого акта , Blackwell Publishing.
- Коэн, Стюарт. 1998. «Контекстуалистические решения эпистемологических проблем: скептицизм, Геттье и лотерея». Австралазийский философский журнал , 76: 289-306.
- Коэн Стюарт. 1999. «Контекстуализм, скептицизм и причины», Томберлин, 1999. .
- ДеРоуз, Кит. 1992. «Контекстуализм и атрибуты знаний», Философия и феноменологические исследования , 15: 213-19.
- ДеРоуз, Кит. 1999. «Контекстуализм: объяснение и защита», у Греко и Сосы 19.99.
- Фельдман, Ричард. 1999. «Контекстуализм и скептицизм», Томберлин, 1999. .
- Greco, J. & Sosa, E. 1999. Blackwell Guide to Epistomology , Blackwell Publishing.
- Хоторн, Джон. 2004. Знания и лотереи , Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.
- Шиффер, Стивен. 1996. «Контекстуалистические решения скептицизма», Труды Аристотелевского общества , 96: 317-33.
- Стэнли, Джейсон. 2005. Знания и практические интересы . Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.
- Томберлин, Джеймс (ред.). 1999. Philosophical Perspectives 13, Epistemology , Blackwell Publishing.
Внешние ссылки
- Контекстуализм в эпистемологии — статья Тима Блэка в Интернет-энциклопедии философии .
- Определенные сомнения — групповой блог, который ведет Джонатан Кванвиг, в котором участвуют многие ведущие эпистемологи.
- Библиография статей по контекстуализму в эпистемологии — Кейт ДеРоуз.
.
На этой странице используется лицензированный Creative Commons контент из Википедии (просмотр авторов). |
Контент сообщества доступен по лицензии CC-BY-SA, если не указано иное.
Теории развития — Контекстуалистическое мировоззрение — Человек, Ребенок, Йорк и Теория
Хотя существует много различий между механистическим и организмическим мировоззрением, они, тем не менее, имеют одну важную характеристику — каждое из них рассматривает процесс развития как универсальный. Этот акцент на универсальности является одним из способов противопоставления этих двух мировоззрений третьему, контекстуализму. Контекстуалисты не верят в существование универсальных законов развития; скорее, они утверждают, что силы, способствующие развитию, специфичны для исторического времени и социального места.
Контекстуалисты выдвигают свой неуниверсальный аргумент по двум причинам: эмпирической и концептуальной. С эмпирической точки зрения они утверждают, что существует более чем достаточная изменчивость данных, сравнивающих отдельных лиц и группы из разных условий, чтобы поставить серьезные вопросы относительно предположения о том, что человеческое развитие отражает один и тот же универсальный набор переменных. С концептуальной точки зрения контекстуалисты утверждают, что, поскольку невозможно когда-либо иметь объективную (то есть внеконтекстную) точку зрения на человеческое развитие, невозможно делать суждения, не основанные на культуре.
Культурно-историческая теория человеческого развития Льва Выготского (1896-1934) является хорошим примером теории, основанной на контекстуалистском мировоззрении, поскольку она уделяет большое внимание роли культуры как в определении, так и в передаче используемых систем знаков и символов. в той культуре. Системы знаков и символов — это способы, с помощью которых культура отмечает и кодирует информацию. Они отражаются в природе языка, в способах количественной оценки информации, в художественном выражении и, в более общем плане, в том, как люди устанавливают, поддерживают и передают социальные институты и отношения из поколения в поколение.
Выготский считал язык определяющей характеристикой человека как вида, единственным элементом, отличающим людей от других видов. Язык позволяет совместное общение, что, в свою очередь, позволяет коллективные усилия или труд. Это усилие, в свою очередь, закладывает основу для прогрессивной эволюции культуры из поколения в поколение. Для Выготского культура — это уникальное человеческое явление, позволяющее истории заменить биологию в качестве определяющего элемента в жизни людей.
Из различных элементов теории Выготского наибольшее внимание продолжает уделяться его концепции зоны ближайшего развития (ЗБР). Выготский рассматривал ЗБР как механизм, посредством которого системы знаков и символов культуры передавались из поколения в поколение; неудивительно, что многие воспитатели видят в нем ключевой элемент в образовательном процессе детей. ZPD представляет собой интервал между тем, что ребенок (или взрослый) может сделать в одиночку, и тем, что этот человек может сделать при поддержке более квалифицированного человека. Чтобы деятельность в ЗБР была образовательно значимой, учитель должен иметь четкое представление как о том, что ребенок должен изучить, так и о текущих интересах и способностях ребенка. По сути, между учителем и ребенком необходимо установить интерсубъективность, чтобы учащийся понимал цели учителя, а учитель понимал текущий уровень ребенка. Неспособность установить интерсубъективность указывает на то, что учитель будет неэффективен в оказании помощи ребенку в получении новой информации, потому что стратегии, которые учитель использует для поддержки обучения ребенка, будут неэффективными или неуместными.
Помимо выделения образовательного процесса, ZPD также выделяет еще один важный элемент теории Выготского, а именно представление о том, что интерментальное всегда предшествует интраментальному. Под этим Выготский имел в виду, что всякое знание сначала усваивается как общественное знание и только потом интериоризируется и постигается ребенком. Именно потому, что все знания сначала передаются как социальные знания, культурно-исторический контекст конкретной культуры так важен для понимания и определения индивидуального развития.
Люди иногда склонны думать о теориях как об абстрактных и бесполезных, о чем-то, о чем спорят или думают только ученые. На самом деле ничто не может быть дальше от истины. Теория является фундаментом, на котором базируются все повседневные представления о человеческом поведении и развитии. По словам психолога Курта Левина (1890–1947), «нет ничего более полезного, чем хорошая теория».
Библиография
Бандура, Альберт. «Человеческая деятельность в социальной когнитивной теории». Американский психолог 44 (1989):1175-1184.
Бандура, Альберт и С. А. Росс. «Передача агрессии через имитацию агрессивных моделей». Журнал ненормальной и социальной психологии 63 (1961): 575-582.
Бурман, Эрика. Деконструкция психологии развития. Лондон: Рутледж, 1994.
Бурман, Эрика. «Преемственность и разрывы в интерпретационных и текстовых подходах в психологии развития». Human Development 39 (1996):330-345.
Чендлер, Майкл. «Стремление к прогрессу в постмодернистском мире». В ред. Э. Амзеля и К.А. Реннингера, Изменение и развитие: вопросы метода, теории и применения. Махва, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум, 1997.
Коул, Майкл. «Кросс-культурные исследования в социоисторической традиции». Human Development 31 (1988):137-157.
Эриксон Эрик. Детство и общество. Нью-Йорк: Нортон, 1950.
Эриксон, Эрик. Идентичность: молодость и кризис. Лондон: Фабер, 1968.
Эриксон, Эрик. Личность и жизненный цикл. Нью-Йорк: Нортон, 1980.
Эриксон, Эрик. Жизненный цикл завершен. Нью-Йорк: Нортон, 1997.
Фрейд, Зигмунд. Толкование снов. Нью-Йорк: Современная библиотека, 1900.
Фрейд, Зигмунд. Эго и Оно. Лондон: Hogarth Press, 1927.
Герген, Кеннет. «Стабильность, изменение и шанс в понимании человеческого развития». В ред. Н. Датана и Х. В. Риза, Психология жизненного развития. Нью-Йорк: Academic Press, 1977.
Гиллиган, Кэрол. Другим голосом. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 1982.
Голдхабер, Дейл. Теории человеческого развития: комплексный подход. Маунтин-Вью, Калифорния: Mayfield, 2000.
Овертон, Уиллис. «Структура теории развития». В Х.В. Ред. Риза, Достижения в области развития и поведения детей. Сан-Диего: Academic Press, 1991.
Паттерсон, Джеральд. «Отвержение со стороны матери: детерминант или продукт девиантного поведения ребенка?» В ред. В. В. Хартупа и З. Рубина, «Отношения и развитие». Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум, 1986.
Пеппер, Стивен. Мировые гипотезы: исследование доказательств. Лос-Анджелес: University of California Press, 1961.
Пломин, Роберт. Развитие, генетика и психология. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум, 1986.
Пломин, Роберт. Генетика и опыт: взаимодействие между природой и воспитанием. Thousand Oaks, CA: Sage, 1994.
Риз, Хейн и У. Ф. Овертон. «Модели развития и теории развития». В ред. Л. Р. Гуле и П. Б. Балтеса, Психология развития на протяжении всей жизни. Нью-Йорк: Academic Press, 1970.
Рогофф, Барбара. Обучение мышлению: когнитивное развитие в социальном контексте. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета, 1990.
Скарр, Сандра и К. Маккартни. «Как люди создают свою собственную среду: теория эффектов генотипа и окружающей среды». Развитие ребенка 54 (1983):424-435.
Скарр, Сандра и А. Риччиути. «Какое влияние оказывают родители на своих детей?» В ред. Л. Окагаки и Р. Дж. Штернберга, директоров по развитию: влияние на развитие детского мышления. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс Эрлбаум, 1991.
Скиннер, Беррис Ф. Поведение организмов: экспериментальный анализ. Нью-Йорк: Appleton-Century-Crofts, 1938.
Скиннер, Беррис Ф. Уолден Два. Нью-Йорк: Macmillan, 1948.
Скиннер, Беррис Ф. Наука и поведение человека. Нью-Йорк: Free Press, 1953.
Выготский, Лев. Мысль и язык. Кембридж, Массачусетс: MIT Press, 1962.
Выготский, Лев. Разум в обществе. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 1978.
Ошибка контекстуализма – Коалиция Евангелия
Уильям А. Дембски
В последние несколько десятилетий как философия, так и теология все чаще делают «контекстуальный поворот». Контекстуальный поворот начинается с наблюдения, что все человеческие исследования происходят внутри контекстов. Само по себе это наблюдение совершенно безобидно. Совершенно очевидно, что каждый из нас мыслит и движется в определенных социальных, языковых и эпистемологических контекстах. Мы не бестелесные духи, живущие в платоновском раю, а люди из плоти и крови, живущие в определенное конкретное время и в определенных местах.
Наблюдение, что любое человеческое исследование происходит в рамках контекста (и тем самым ограничивается контекстом), бесспорно. Тем не менее противоречие возникает, когда мы выходим за рамки этого простого наблюдения и принимаем догму о том, что любое человеческое исследование неизбежно заключено внутри и, таким образом, неисправимо искажено контекстом. Одно дело признать, что исследование происходит внутри контекста и тем самым ограничивается контекстом. И совсем другое — утверждать, что контекст настолько искажает исследование, что наши представления о мире неизменно искажаются.
Таким образом, мы видим, что контекстуальный поворот принимает две формы: умеренную и жесткую. Из них я полностью симпатизирую умеренному повороту. В самом деле, я считаю, что человеческое исследование функционирует в основном внутри контекстов, и поэтому считаю недавнее повышение эпистемологического статуса контекстов благотворным для области эпистемологии. В частности, умеренный контекстуализм, как мы можем его назвать, раскрывает претензии позитивизма, который, в соответствии с видением разума эпохи Просвещения, претендует на способность решать все наши вопросы с помощью Разума в целом. Вопреки этому преувеличенному взгляду на человеческий разум умеренный контекстуализм утверждает, что все случаи человеческого исследования происходят в контексте, и поэтому должен признавать роль контекста в формировании нашего взгляда на мир. Разум функционирует в контексте и не может быть оторван от контекста. Согласно умеренному контекстуализму, разум относится к контексту так же, как душа к телу. Объективность не теряется при признании той роли, которую фоновая информация или, что то же самое, контексты играют в формировании того, как мы получаем новую информацию и тем самым познаем мир. Умеренный контекстуализм, признавая очевидное, не открывает двери необузданному скептицизму или релятивизму.
Умеренный контекстуализм как представление о том, что все человеческие исследования происходят внутри контекста и ограничиваются им, не вызывает проблем. Даже то, что христиане считают главной истиной человечества, что Бог во Христе принял человеческий облик, чтобы искупить мир, не может быть отделено от времени, места, истории и культуры, в которых жил Иисус. Иисус был не идеалом Платона, а евреем. Если мы не понимаем еврейских корней Иисуса, мы не понимаем Евангелия. Проблема с контекстуальным поворотом, однако, возникает, когда этот умеренный контекстуализм трансформируется в жесткий контекстуализм, будучи универсализированным и абсолютизированным точно так же, как сам разум был абсолютизирован в эпоху Просвещения. Именно абсолютизация контекстуализма составляет хардкорный контекстуализм и приводит к тому, что я называю «ошибкой контекстуализма». Именно против этой абсолютизированной формы контекстуализма я выступаю в этом эссе.
При жестком контекстуализме на карту поставлено гораздо больше, чем беспроблемное утверждение, что исследование происходит внутри контекста и ограничивается им. Добавляя, что исследование всегда заключено внутри и, таким образом, неисправимо искажается контекстом, жесткий контекстуализм влечет за собой то, что мы необратимо лишены возможности получения точного, однозначного знания о мире. Таким образом, согласно жесткому контекстуализму, наши знания всегда предвзяты, искажены и нагружены теорией. С другой стороны, наше знание мира всегда является фиктивной конструкцией, к которой мы всегда должны добавлять оговорку «но, конечно, мы на самом деле не знаем, что происходит».
Теперь возникает проблема с добавлением ко всем нашим утверждениям оговорки «но, конечно, мы на самом деле не знаем, что происходит». Ибо если мы на самом деле не знаем, что происходит, то мы действительно не знаем , что мы действительно не знаем, что происходит. Г.К. Честертон сформулировал это так: «Мы недостаточно знаем о неизвестном, чтобы знать, что оно непознаваемо». В этом, вкратце, заключается ошибка контекстуализма. Это заблуждение возникает из-за чрезмерной уверенности в том, что нет ничего, во что мы могли бы законно верить. Это заблуждение — слишком много знать о том, что должно быть объектом невежества. Это заблуждение — пытаться получить свой пирог и съесть его.
Ошибка контекстуализма — это ошибка самореферентной бессвязности. Жесткий контекстуализм предъявляет универсальные требования и, следовательно, может быть применен к самому себе. Тем не менее, применительно к самому себе хардкорный контекстуализм лишает себя каких-либо претензий на универсальность. Все ли наши мысли непоправимо зависят от контекста? Тогда как насчет самого заявления о том, что все наши мысли непоправимо зависят от контекста? И в каком контексте делается это утверждение? Будучи убежденными контекстуалистами, не все ли мы слишком предвзяты, делая такие утверждения о контекстах, и если так, то не можем ли мы просто совершить концептуальную ошибку, сделав заявление просто потому, что мы являемся частью светской культуры (= контекста), которая увлекся необузданным скептицизмом и релятивизмом?
В этом свете сразу становится очевидной ошибочность, присущая жесткому контекстуализму. Тем не менее поразительны различные формы, которые принимает это заблуждение, и огромное количество известных мыслителей, продолжающих воспринимать его всерьез. Следующее, что я хочу сделать, — представить несколько конкретных примеров этого заблуждения в действии. Приведя эти примеры, я затем хочу сделать несколько выводов как о надлежащем месте умеренного контекстуализма в богословии и философии, так и о правильном способе защитить теологию и философию от заблуждения, присущего жесткому контекстуализму.
Рассмотрим следующую аннотацию на задней обложке недавно вышедшей книги Рональда Тимана Создание публичной теологии (аннотация написана Уильямом Плачером и служит рекламой книги):
В плюралистическом обществе… Теологические или философские первые принципы обеспечивают отправную точку, с которой все могут согласиться… Вдумчивые христиане, в частности, хотят, чтобы их голоса были услышаны в публичных дебатах, не открывая себя для обвинений в попытке навязать свою повестку дня всем остальным. 1
На первый взгляд это заявление кажется безобидным — более того, даже терпимым и великодушным. В нашем плюралистическом обществе мы привыкли к идее, что все можно получить. В самом деле, на любое выдвинутое требование кто-то всегда готов выдвинуть встречное требование. Изречение Цицерона, так сказать, дошло до нас с удвоенной силой, а именно: «Нет ничего более абсурдного, чем то, что это сказал какой-нибудь философ». А в наши дни каждый является философом.
Теперь, хотя совершенно верно, что наше общество больше не придерживается каких-либо общих первых принципов, по которым существует консенсус, из этого не следует, что общество должно призывать к поиску общего набора первых принципов или считать каким-то прогрессивным тот факт, что первые принципы теперь считается устаревшим. Позвольте мне подчеркнуть, что поиск обществом первых принципов или приверженность им не влечет за собой возврата к классическому фундаментализму в эпистемологии, к позитивизму в науке или к прославлению разума а-ля Просвещение. Предположительно само наше общество образует контекст, в котором могут быть выработаны общие цели и задачи. По этой причине кажется искусственным запрещать до обсуждения или анализа поиск обществом таких принципов. Без такого обсуждения и анализа мы просто не знаем, обречен ли поиск обществом первых принципов на провал.
В этом свете давайте пересмотрим утверждение Плахера о том, что «в плюралистическом обществе… никакой набор теологических или философских принципов не может служить отправной точкой, с которой все могут согласиться». Плачер делает больше, чем просто констатирует факт. В самом деле, он не просто утверждает, что члены нашего плюралистического общества не согласны ни в каких богословских или философских основных принципах. Последнее утверждение, безусловно, верно, но не представляет большого интереса с философской точки зрения, поскольку в нашем обществе есть много преступников и психически ненормальных людей, которым философы и теологи не уделяют внимания, по крайней мере, в своих академических трудах.
Дело не в том очевидном факте, что члены нашего общества ни в чем не согласны. Скорее, это утверждение о том, что мы в принципе не можем прийти к соглашению. Таким образом, наша неспособность согласиться сама возводится в первооснову. Если хотите, это становится первым принципом: общества, собственно говоря, плюралистичны и поэтому не могут иметь первых принципов . Такой первый принцип, конечно, самореферентно несвязен. Если общество признает, что «никакой набор богословских или философские первые принципы представляют собой отправную точку, с которой все могут согласиться», то общество действительно имеет такой первый принцип. Если индивид утверждает, что любой поиск первоначал обречен на неудачу, то этот индивид уже нашел такой первоначал (само утверждение становится первоначалом).
Бессвязность с самореферентностью обычно встречают с развлечением, как только она выявляется. Тем не менее, мы должны признать, что всякий раз, когда аргумент терпит неудачу из-за самореференциальной непоследовательности, с этим аргументом возникает серьезная проблема. В самом деле, целые философские школы рухнули под тяжестью самореферентной бессвязности. Среди них я бы отметил провал логицизма Фреге для математики в результате парадокса Рассела, провал программы Гильберта, показывающей, что каждое математическое утверждение разрешимо в результате теорем Гёделя, и провал логического позитивизма в результате самоопровергающей природы его верификационистской теории значения.
Если Плахер утверждает, что поиски богословских или философских основ обречены, то Плахер виновен в самореферентной непоследовательности. Таким образом, его утверждение не имеет логически убедительной силы, и любые выводы, которые он делает из этого утверждения, становятся необоснованными и подозрительными. Таким образом, когда Плахер заключает: «Вдумчивые христиане в особенности хотят, чтобы их голоса были услышаны в публичных дебатах, не подвергая себя обвинениям в попытках навязать свою повестку дня всем остальным», этот вывод следует оценивать по существу, а не как следствие самореференциально некогерентного первого принципа, который к fiat бары первые принципы tout court . Однако сам по себе вывод Плачера не имеет большого веса. Ссылки на «вдумчивых христиан» и «навязывание своей повестки дня» являются риторическими ходами, предназначенными для того, чтобы отличить хороших парней от плохих парней, , т. Таким образом, если мы серьезно относимся к Плахеру, то евангелизация Римской империи ранними христианами (которым определенно нельзя отказать в эпитете «вдумчивые христиане») включала бы «навязывание повестки дня».
Возможно, я немного навязчив, работая до смерти просто рекламным объявлением на обратной стороне обложки книги. Тем не менее, в качестве рекламного объявления это показывает, в какой степени богословское сообщество готово принять ошибочность контекстуализма, а вместе с ним и релятивизм и радикальный скептицизм, порожденные жестким контекстуализмом. В конце концов, именно содержание книги, а не рекламный ролик, одобряющий его, должно вызывать споры.
Но опять же, Плахер не говорит ничего, что Тиманн не поддерживает и не развивает в своей книге. Например, по вопросу о плюрализме Тиманн комментирует:
Политическое и культурное разнообразие — это дар, который нужно развивать и праздновать. Свобода, на которой основано такое разнообразие, особенно ценна и должна быть сохранена и распространена на тех, кто был исключен из полноценного участия в свободном обществе. 2
Возводя плюрализм в ранг первого принципа, Тиман виновен в наихудшем виде специальной аргументации. В плюрализме Тимана нет места для таких нетерпимых парней, как я, которые думают, что христианство предъявляет исключительные требования истины, обязательные для всего мира. И все же плюрализм Тимана должен получить неприкосновенный статус в качестве руководящего принципа общества. Горе тому, кто противится этому. Назовите это плюрализмом, но я называю это империализмом.
Далее давайте рассмотрим контекстуальную ошибку, которая слишком часто встречается в современной теории литературы. Еще раз Рональд Тиман излагает заблуждение, хотя на этот раз не соглашаясь с ним. Так, он описывает следующие воззрения, ставшие общепринятыми в литературных кругах:
- Литературные тексты неопределимы и, следовательно, неизбежно поддаются множественным, неустранимо различным интерпретациям.
- Не может быть никаких критериев для предпочтения одного чтения другому, и [таким образом мы] брошены в самую темную из герменевтических ночей, в которой все чтения неразличимо серы. 3
Я считаю полезным разделять подобные утверждения так, как я это сделал здесь. В самом деле, если кто-то читает подобные утверждения в пределах абзаца, их самореферентная бессвязность, скорее всего, будет утеряна. Но по отдельности, как они здесь, их самореферентная непоследовательность становится поразительно очевидной.
Хотя (2) считается более радикальным утверждением, чем (1), оба быстро сталкиваются с трудностями, когда мы обращаемся к герменевтическим вопросам, которые они поднимают, к самим себе. Готов ли герменевтик, утверждающий либо (1), либо (2), признать, что то, что он или она утверждает, само по себе неопределенно? Разве (1) и (2) не допускают семантических границ? По всей вероятности, герменевтик, утверждающий утверждения типа (1) и (2), хочет, чтобы его воспринимали всерьез, и хочет, чтобы семантический диапазон (1) и (2) был узко ограничен. Таким образом, для такого философа-подрывника, как я, прийти и интерпретировать эти утверждения иначе, чем их простой смысл, было бы сочтено неприемлемым. Но что, если я решу интерпретировать утверждения (1) и (2) как говорящие соответственно следующее:
- Литературные тексты поддаются определению и, таким образом, дают единую однозначную интерпретацию, соответствующую первоначальному замыслу автора.
- Существуют строгие критерии предпочтения одного чтения другому, и таким образом мы всегда можем избежать самой темной из герменевтических ночей. Все показания либо черные, либо белые.
Позвольте мне подчеркнуть, что я не поддерживаю (1′) или (2′). Я просто хочу сказать, что если начать с серьезного отношения к (1) и (2), то (1) и (2′) станут равными 9.0050 законных показаний (1) и (2) соответственно, в результате чего становится невозможным серьезно относиться к (1) и (2). Таким образом, деконструкция становится инструментом не только деконструкции текстов, но и самой деконструкции.
Вот почему деконструкция в своей основе является интеллектуальной уловкой. Ключевая теоретическая проблема, стоящая перед теоретиком литературы, состоит в том, чтобы охарактеризовать отношение, которое возникает между читателем текста и самим текстом. В классической концепции смысл заложен в тексте, и задача читателя состоит в том, чтобы извлечь смысл из текста, причем смысл текста обычно отождествляется с замыслом автора. Деконструктивисты, с другой стороны, начинают с предположения, что любое значение, связанное с текстами, настолько недоопределено, что приводит к «бесконечным лабиринтам возможных значений». 4 Деконструкция, таким образом, «приглашает читателей творчески подходить к текстам и ценить их способность создавать неограниченное множество значимых эффектов». 5
Ключевое слово в последнем предложении — «творчески». Поскольку смысл текста настолько неограничен, читатель должен создавать смысл, а не открывать его. И тем не менее сочинения деконструктивистов сами по себе составляют тексты, которые можно читать деконструктивно. Но, конечно же, Деррида и его ученики не хотят, чтобы написанные ими тексты подвергались деконструкции так, как они выступают за деконструкцию других текстов (9).0050 т. е. ., что-то вроде того, что я делал выше, когда переинтерпретировал предложение (1) как предложение (1′)). Скорее они хотят, чтобы к их текстам относились серьезно и читали неразрушающе. Только после того, как их собственная работа будет принята всерьез и прочитана с использованием классической герменевтики, они предписывают читателю читать все остальное деконструктивно. Это не столько логическая ошибка, сколько откровенное лицемерие. 6
Ошибка контекстуализма часто связана с ошибочным представлением о языке. Этот ошибочный взгляд на язык неоднократно встречается в феминистской теологии, где он используется как инструмент для систематического преобразования традиционных разговоров о Боге. Поэтому давайте обратимся к особенно удачному выражению этого ошибочного взгляда на язык, сформулированному теологом-феминисткой Элизабет Джонсон9:0003
Ни в еврейской, ни в христианской традиции не было вечных речей о Боге. Скорее, слова о Боге являются культурными творениями, переплетенными с нравами и приключениями религиозного сообщества, которое их использует. По мере того, как меняются культуры, меняется и специфика разговоров о Боге. 7
Конечно, языки развиваются, живые существа — достаточно сравнить версию Библии короля Иакова с более поздними переводами на английский язык, чтобы увидеть, насколько сильно изменился наш язык за последние 400 лет. Слова со временем меняют свое значение. Грамматика со временем меняется. Даже логика и риторика со временем меняются. Более того, сам язык совершенно условен. Значение слова зависит от соглашения и может быть изменено по соглашению. Например, в слове «автомобиль» нет ничего внутреннего, что требует, чтобы слово обозначало автомобиль. Если мы вернемся к его латинской этимологии, мы могли бы с таким же успехом применить слово «автомобиль» к людям, которые, в конце концов, также являются «самодвижущимися». В форме, которую принимает слово, нет ничего святого. Например, «подарок» по-английски означает подарок, по-немецки — яд, а по-французски вообще ничего не значит. И, конечно же, слова имеют смысл только в контексте более широких единиц дискурса, таких как целые нарративы.
Никто из тех, кто размышляет об этом, не думает, что язык каким-либо образом фиксирован или окостенел. Но опять же, это не точка зрения Элизабет Джонсон. Ее цель — разработать феминистскую теологию, в которой она может быть оправдана, говоря о Боге в женском, , т. е. ., как о «она». Само название ее книги не оставляет сомнений на этот счет: Та, Кто Есть . Но как Джонсон оправдывает такое изменение нашего языка о Боге? Конечно, недостаточно сказать, что язык развивается, что слова условны и что значение языка зависит от контекста. Скорее, Джонсону нужно гораздо более сильное представление о том, что язык не способен передавать устойчивые смыслы, которые можно выразить во времени и перевести из прошлого в настоящее.
Где же тогда во всем этом ошибка контекстуализма? Отрицая наличие «вневременной речи о Боге в иудейской или христианской традиции», Джонсон, конечно же, не имеет в виду, что ее собственные утверждения о природе языка и невозможности вневременной речи о Боге не следует понимать во вневременном смысле. Проблема в том, что если язык не способен выражать «вневременные смыслы», то любое утверждение о языке, в котором утверждается, что язык не может выражать вневременные смыслы, становится неинтерпретируемым и бессмысленным. Язык развивается. Дата публикации книги Джонсона — 1992. Сейчас 1994 год. Прошло как минимум два года с тех пор, как Джонсон написал приведенный выше отрывок, отрицающий такую вещь, как вневременная речь. Откуда же мне знать, что имел в виду Джонсон два года назад, если язык не может передать вневременные смыслы?
Но это было всего два года назад, говоришь ты. Тогда, пожалуйста, объясните мне, что отличает два года, прошедшие после публикации Джонсона « Та, Кто Есть », от 2000 лет, прошедших с момента публикации Евангелия. Почему бы нам не приписать к писаниям Джонсон то же оговорку, которую она, по-видимому, приписывает Священному Писанию, а именно, что ее писания не имеют вневременного смысла? Это потому, что Джонсон и мы являемся частью одной культуры? Но она богослов-феминистка, а я евангельский математик. Что же тогда означает утверждение, что мы являемся частью одной и той же культуры? Действительно, с теологической точки зрения я считаю себя гораздо ближе к Павлу и Новому Завету, чем к Джонсон и ее форме феминистского богословия. Поэтому я утверждаю, что отрицание Джонсоном того, что язык может передавать вневременные смыслы, непоследовательно. Если язык не может выразить вневременные чувства, то речь, возникшая две секунды назад или две тысячи лет назад, в равной степени недоступна для наших познавательных способностей.
Описав заблуждение контекстуализма в деталях и приведя несколько конкретных примеров, показывающих, как это заблуждение действует на практике, я хочу в этой заключительной части эссе обратиться к несколько иному вопросу, а именно к тому, что поддерживает это заблуждение? Строго логически, ошибочность контекстуализма представляет собой вопиющую ошибку, которую однажды заметив, можно должным образом отбросить. Тем не менее настойчивость, с которой это заблуждение поднимает голову, и множество обличий, которые оно принимает, должны заставить нас задуматься о том, почему это заблуждение продолжает перевоплощаться.
Как только Аристотель сформулировал свою логику, уже не было вопроса о том, является ли данный силлогизм верным или недействительным. Более того, всякого, кто предлагал неверный силлогизм, отныне высмеивали до презрения и считали необразованным невеждой. Не то, что поставщики контекстуальной ошибки. Они остаются одними из самых ярких светил на литературном, философском и теологическом ландшафте. Как им удается сохранять свою репутацию нетронутой, несмотря на то, что при ближайшем рассмотрении они совершают непростительную ошибку?
Конечно, ошибка часто скрывается, скрываясь в трясине терминологии и обозначений. Однако в других случаях контекстуальная ошибка не столько скрывается, сколько провозглашается и прославляется. Это, вероятно, происходит в тех теологиях, которые упиваются противоречиями и думают, что вера не может быть верой, если она не охватывает абсурд, как будто логическая ясность и точность каким-то образом враждебны вере.
Абсолютный прагматизм часто лежит в основе заблуждения контекстуализма. Если все интересное происходит в моем собственном маленьком контексте, и если никто вне моего контекста не имеет права упрекать или исправлять меня, тогда заблуждение контекстуализма служит утверждению моего образа жизни и дает мне автономию делать все, что мне заблагорассудится. . Автономия и самоопределение — лозунги нашего века. Они являются основными целями самореализации. Это психологические требования, одобренные Американскими психиатрическими и психологическими ассоциациями. Прагматизм как бы говорит нам: «Да, это логическая ошибка, но это так приятно». Это позволяет мне делать то, что я хочу. Это освобождает. Как что-то, что кажется таким правильным, может быть настолько логически неправильным?» И поэтому нас поощряют не воспринимать это заблуждение слишком серьезно. Делает полезную работу. Он поощряет плюрализм и разнообразие. Это позволяет нам идти в ногу со временем.
Однако кажется, что здесь речь идет о более глубоком вопросе, более глубоком, чем рационализация, предложенная прагматиками в защиту заблуждения, и более глубокая, чем логическая критика, предложенная против заблуждения ранее в этом эссе. Более глубокий вопрос касается как природы контекстов, так и природы человеческой рациональности. Жесткий контекстуализм и ошибочность контекстуализма, который он порождает, рассматривают контексты как по существу зацикленные на самих себе. Согласно жесткому контекстуализму, контексты — это автономные маленькие миры, отчужденные от других контекстов и неспособные когерентно взаимодействовать с ними. Жесткий контекстуализм, так сказать, берет отчуждение людей из-за греха и коррупции и возводит его в философский принцип. Для Августина грех и испорченность личности заключались в том, что она была зациклена на самой себе. Жесткий контекстуализм возвышает, прославляет и преображает эту испорченность, беря контексты, в которых люди живут, движутся и существуют, и превращая их в самих себя.
Это плохо. Как христиане мы живем, движемся и существуем в Боге. Поэтому мы не должны фокусировать наше видение на наших собственных маленьких контекстах, а скорее открывать наши контексты Богу и миру. Короче говоря, мы должны быть в общении с другими контекстами. Таким образом, христианский взгляд на контексты и человеческую рациональность сильно отличается от взглядов, выдвинутых сторонниками жесткого контекстуализма. С христианской точки зрения контексты не замыкаются на себе, а принципиально открыты, охватывают мир и стремятся извлечь из него уроки. Да, мы работаем в контексте; но мы также способны размышлять о наших контекстах и расширять рамки наших контекстов, чтобы охватить и войти в другие контексты. Райнхольд Нибур называл эту нашу способность «самопревосхождением». 8
Нет контекста, в котором бы Бог не обитал и не превосходил бы его одновременно. В основе заблуждения контекстуализма лежит представление о том, что у нас может быть свой собственный маленький мир, в который никто другой не может вторгнуться, даже Бог. Гордость поддерживает эту жажду автономии, это желание быть хозяевами своего маленького мирка. Любопытно, что хотя эта жажда автономии почти всегда рекламируется как освобождающая нас, она неизменно приводит к противоположному результату. Ибо автономия, замыкающая контексты на самих себя, — это автономия изоляции и одиночного заключения. Такого рода автономия совершенно несовместима со свободой, предложенной человечеству Богом во Христе. Вместо того, чтобы заключать нас в тюрьму в наших контекстах, Бог создал нас, чтобы мы могли взаимодействовать и учиться в других контекстах.
Христианство никогда не было религией себя. Первая заповедь – это заповедь поклоняться Богу и только Богу. Испорченное грехом, самость, когда она обращается к самой себе, не обнаруживает ничего, что имело бы прочную надежду или ценность. Чтобы увидеть это, нужно только рассмотреть логические результаты религий, которые действительно делают себя, а не Бога центром своего внимания. Как в индуизме, так и в буддизме «главная цель человека» (если использовать фразу из Вестминстерского катехизиса) состоит не в том, чтобы «прославлять Бога и вечно наслаждаться им», а в том, чтобы «я» было поглощено Брахманом или уничтожено в пустоте, чтобы оно может избежать утомительного цикла реинкарнации. В любом случае цель состоит в том, чтобы покончить с личной идентичностью.
На это Вестминстерский катехизис отвечает, что «главная цель человека — прославлять Бога и вечно наслаждаться Им». Но как достичь этой цели? Восьмая глава Евангелия от Марка начинает отвечать на этот вопрос: «Если кто хочет стать моим последователем, да отвергнется себя, и возьмет свой крест, и пойдет за мной». Ибо те, кто хочет сохранить жизнь свою ради Меня и ради Евангелия, спасут ее» (Мк. 8:34–35). Итак, наш первый шаг — не замыкаться в себе, а повернуться вовне и к Богу.
Но как только мы повернулись вовне и обратились к Богу, куда мы идем? На это Григорий Нисский отвечает, что мы идем к совершенству, но к совершенству, которое скорее динамично и прогрессивно, чем статично. Для Григория Нисского совершенство отождествляется со все возрастающим возрастанием богопознания. В самом деле, будучи конечными существами, мы никогда не достигаем совершенства раз и навсегда. Скорее, совершенство — это вопрос постоянного роста в познании Бога. Этот взгляд на христианское совершенство несовместим с любым взглядом на контексты, рассматривающим их как изолированные, взаимно недоступные части.
В заключение позвольте мне предложить несколько прогнозов относительно того, что мы можем ожидать от ошибки контекстуализма в будущем. Во-первых, я предсказываю, что это заблуждение не исчезнет, несмотря на блестящие опровержения, подобные тому, которое вы только что прочитали. Практические преимущества этого заблуждения просто слишком велики, чтобы люди могли позволить таким мелочам, как логика и правда , мешать им пользоваться его преимуществами. Во-вторых, мы можем ожидать все более изощренных версий этой ошибки, которые так богато украшены терминологией, обозначениями и всевозможными научными принадлежностями, что работа по разоблачению ошибки контекстуализма потребует все большей осторожности и усердия. В-третьих, и последнее, я предсказываю, что жесткий контекстуализм будет использоваться с возрастающей энергией в качестве оружия против традиционного христианского мышления. Нападение будет происходить главным образом во имя плюрализма, разнообразия и терпимости и будет бросать вызов христианству во всех случаях, когда христианство противостоит секуляризации культуры и общества. Говоря уже знакомым языком, цель будет состоять в том, чтобы преобразовать христианский контекст в светский. В этом отношении Послание к Римлянам 12:1–2 дает решительную поправку.